Пока бродил по замерзшему городу и на пустынном пляже оставлял на снегу следы своих ботинок, я пытался найти первую строчку для этой статьи. Но в голову лезли обкатанные временем штампы: «40 лет назад я впервые переступил порог Евпаторийского литературного объединения». Звучит красиво, круглая дата,  но похоже на вранье, потому что я не помню, сколько мне было лет, когда впервые я написал некий художественный текст, который требовал обсуждения в кругу таких же, как я,  жаждущих стать великими властителями человеческих дум. И еще одно вранье в первой же строчке: евпаторийское ЛИТО никогда не имело своего помещения, а значит, я не мог переступить «порог Евпаторийского литературного объединения сорок лет назад». С газетным  штампом ничего не вышло.  Но надо ж с чего–то начать. Может быть так: «Время было советское. Партия и правительство проявляли неустанную заботу о творческой интеллигенции».  Вроде бы все на месте и слова правильные, и акценты сделаны, верно. Партия на первом месте, правительство чуть ниже, но вранье гвоздем вылезает и из этой фразы. Не было в нашем ЛИТО  интеллигенции. Слесарей помню, работяг с завода видел, худосочных девиц с затуманенным взором, морем, луной и сердечком, которое то ли билось, то ли стучало в школьной тетрадке и я,  собственной персоной, интеллигент в третьем поколении – санитар городской психиатрической больницы. Наглый и самоуверенный, не имеющий никакого понятия о литературном труде, но желающий сообщить миру нечто важное.