Главная |
Весь Агатов |
О книгах |
Персоны |
Народы Крыма |
Форум |
Обратная связь |
Приезд Александра Роднянского в Украину на этой неделе был связан с официальной пресс-конференцией, на которой был представлен новый топ-менеджмент телеканала "1+1".
Как уже сообщалось, генеральным продюсером канала стала Ольга Герасимьюк, генеральным директором Юрий Морозов. Сам Александр Роднянский остается одним из совладельцев телеканала и сопредседателем Совета директоров.
Один из лидеров российского медиа-бизнеса (Роднянский является генеральным директором компании "СТС-Медиа" владеющей телеканалами СТС и "Домашний", владельцем главного в России национального кинофестиваля "Кинотавр") на сегодняшний день исполнен решимости восстановить репутационную состоятельность канала "1+1", и надеется на то, бизнес-приоритеты возобладают как в сознании основных игроков украинского медиа-бизнеса так и в реальной практике диктующей правила игры новой политической элиты.
Главное что впечатляет в непосредственном общении с метром — это совершенно непостижимый объем профессиональной оперативной памяти, необъятная широта мировоззрения, неограниченного ни географически, ни технологически, человеческая прочность и… восприимчивость к логике собеседника. Очевидно, именно эти качества и объясняют тот факт, что Роднянский остается одним из самых ярких и драматических публичных персон украинского медиа-пространства.
— Во сколько Вы оцениваете ущерб, нанесенный прошедшими президентскими выборами своей личной репутации и репутации канала "1+1"?
— Я лично, и я говорил об этом неоднократно, тяжело переживал то, что случилось с "1+1". И я это высказываю открыто, и мы, по-моему, это сформулировали в своем обращении к зрителям — что мы осознаём свою ответственность за то, что информационное вещание канала "1+1" не соответствовало тем стандартам, которые канал сам на себя взял. Для меня это очень тяжело.
Обращаю ваше внимание, что мы закрыли ряд передач и отстранили ряд людей от менеджерских функций. Также я обращаю ваше внимание — об этом уже никто не говорит — что все остальные, кто был в этот период на аналогичных функциях на других каналах, остались при должностях, и все программы в эфире. Это сделали только мы.
Вы спрашиваете у меня про репутационный ущерб, а всем остальным этот вопрос задать нельзя, потому что они не признавали за собой того, что этот ущерб существует? Всё нормально!
— Вопрос этот действительно возникает именно потому, что ваша репутация интеллектуала, то есть человека разумного и совестливого накладывает несоизмеримую ответственность…
— Я вам скажу откровенно. Мне стыдно было ужасно за уровень информационного вещания "1+1". При всём при этом я никаких симпатий по отношению к тогдашней оппозиции не испытывал.
Я не состою в обществе фанов нынешней украинской власти. Это не значит, что предыдущая мне нравилась больше.
Мне было стыдно за то, как выглядело украинское телевидение, как к нему относились, в какие условия оно было поставлено и как легко нас удалось всех загнать в тот угол и в тот облик, от которого становится тошно. И мне больше всего бы не хотелось, чтобы эта история повторилась сегодня. Никакой гарантии, что она не повторится, не существует. Посему я должен сказать следующее: каждый отвечает, что называется, сам за себя.
Я всегда говорил и внутри компании, и публично: единственное, что мы обязаны делать и для чего, собственно говоря, мы существуем в телевизионном эфире, наша ответственность перед аудиторией состоит в предоставлении ей права выбора. Я не хочу больше думать над тем, как помочь тому или иному политическому клану, партии или группе. Даже если с этим кланом, партией или группой связан человеческими отношениями, симпатиями и прочими обстоятельствами. Это неправильно.
— Тем не менее, Вячеслав Пиховшек продолжает оставаться одним из лиц канала.
— Конечно.
— Это говорит о том, что возможность поворота ситуации сохраняется и внутри канала. Потому что Пиховшек является тем человеком, который существует в системе координат, предусматривающей обслуживание интересов тех или иных политиков…
— А может, у него есть своя точка зрения? Проблема была не в Пиховшеке, а в отсутствии других альтернатив. Пиховшек честно не любил, и не любит нынешнюю власть. Он её и сегодня не любит! Он же об этом ясно говорит, когда у него есть возможность говорить.
Просто перед выборами мы позволили эту точку зрения, его личную, излагать как точку зрения всего телеканала "1+1". Но лишать права талантливого аналитически подготовленного интеллектуального и мыслящего человека изложить свою позицию на фоне позиций других мы не можем.
Он сегодня работает в программе "Иду на вы", в которой принимает участие совместно с носителями принципиально иных политических убеждений. Мне представляется, что "1+1" сегодня может быть хорош именно сопоставлением разных позиций.
— Но лично для меня, и думаю для большинства зрителей Пиховшек в эфире "1+1" — это знак того позора, который не стали смывать…
— Я не согласен, если честно. Я полагаю, в нынешних украинских условиях, когда Пиховшека очень долгое время называли "киллером" и ставили его имя в ряду с теми, кого я лично не хочу сейчас называть — это не корректно.
Кстати, теми, кто продолжают вести программы на других каналах в том же ключе, в котором вели их раньше, или, что ещё хуже — сделали вид, что ничего не произошло — в диаметрально противоположном…
— Но от них никто ничего, по сути, и не ждёт.
— Вы хотите сказать, от Пиховшека — ждут?
— Ждут от вас лично и возможно от "1+1".
— Пиховшек в эфире канала во многом взял на себя тот груз тех сложнейших и очень неприятных, если не сказать хуже, обстоятельств. За его спиной удалось спрятаться очень многим, которые сегодня себя чувствуют более чем…
— Вы понимаете, что на самом деле это роль камикадзе? И он должен был понимать, что если он на это идёт, то должен и погибнуть в профессиональном смысле.
— Вы действительно предлагаете очень высокий стандарт, и в рамках этого стандарта, которому, честно говоря, я, как правило, пытаюсь следовать всегда, конечно же, должно было произойти именно так — он "должен был погибнуть". Но в рамках нынешних политических украинских реалий, в том числе и медийных, этого не случилось.
Появление Пиховшека в эфире происходит в программе конфликтной, в программе, в которой он репрезентирует ту же точку зрения, не перелицевавшись и не поменяв кожу, ту же точку зрения, что и раньше. При этом у его оппонентов есть возможность дискутировать. Я считаю, что в этой роли он имеет право на жизнь.
То, о чём вы говорите, означает вообще убить человека как профессионала. Это то, что называется запрет на профессию. Ведь на самом деле вы сейчас говорите о запрете на профессию.
— Возможно, я говорю о люстрации.
— Я считаю, что люстрация если должна была происходить, то — в начале создания независимого украинского государства. А не, простите, в процессе победы одной политической силы над другой.
Не забывайте, пожалуйста, одно маленькое обстоятельство. Здесь очень быстро его как-то так забыли: даже в "третьем туре" выборов — 44% голосов — не 15 и не 14, — а 44 при полной психологической и эмоциональной победе оппозиции к тому моменту — проголосовали за другую точку зрения. Пиховшек в известном смысле был выразителем этих взглядов.
— Но ведь в данном случае речь идёт не о позиции Пиховшека, и не о позиции, которой он возражал. Речь идёт о методах, которыми он для этого пользовался. И методы эти — уголовно наказуемы. В наших условиях, допустим, они оказались вне криминального преследования…
— Я считаю, что это были не методы лично Пиховшека.
— Но он их реализовывал, и как менеджер в том числе.
— Давайте говорить тогда по-честному. Эти методы были не Пиховшека. Пиховшек был, бесспорно, инструментом и частью инфраструктуры, но инфраструктура была велика, многообразна и начиналась за несколько этажей до Пиховшека… Я хочу понимать, каким образом нынешняя власть относится к этой инфраструктуре.
— Но вы сохраняете Пиховшека, условно говоря, как часть инфраструктуры, потому что уже на сегодняшний день есть, ходят какие-то слухи, сплетни, что Пиховшек, вступил в некие договоренности с Петром Порошенко и таким образом будет осуществляться влияние Порошенко на канал.
— Секундочку, так частью какой инфраструктуры Пиховшек является? Сегодня Пиховшек не является ни директором телеканала, ни менеджером канала вообще, он является одним из ведущих…
— Он является знаком того, что…
— Он не является знаком ничего, кроме того, что он является участником дискуссионной программы. Всё! Все, как вы говорите, слухи о возможности его влияние — беспочвенны. У него есть только одна возможность — озвучивать свои взгляды.
У него могут быть какие угодно контакты, а в случае Порошенко — вообще странновато, потому что они были разные стороны баррикад, но всё в этой жизни возможно… Они могут встречаться, наверное, и разговаривать, но у Пиховшека нет инструментальных возможностей влиять на происходящее на канале.
Канал другой сегодня. И будет ещё в меньшей степени похож на тот канал, на котором это было возможно. И я никоим образом не возвожу это в степень достижения. Но мы единственные, кто принял меры для того, чтобы такого рода обстоятельства не повторялись. И каким-то образом дистанцировавшие Пиховшека от того, чем он занимался.
Спросите меня про всех людей, которые этим занимались — и тех, кто предлагали эти методы, и тех, кто принимал такие решения, и тех, кто делал ролики про три сорта украинцев… Это реальные люди — и те, кто делали ролики и заставляли их показывать, и ещё вставляли тем, кто не показывает.
При всех наших грехах, "1+1" всё же от ряда роликов даже в тех обстоятельствах отказалось. Мы понимали, что они противоречат не просто здравому смыслу и нормальному человеческому достоинству, а и законодательству правовому юридическому. А в случае с теми, кто их производил, кто писал эти замечательные документы, кто "обрабатывал" того же Пиховшека. Поверьте, что Пиховшека надо было "обрабатывать". Это не был случай, когда он бежал впереди паровоза. Его надо было принуждать, и его принуждали. И все эти люди — поверьте мне, я их очень хорошо знаю, я не собираюсь называть их фамилии, и я не говорю о политиках большого уровня. Я говорю о тех, кто руководил — о политтехнологах прежней власти — с ними сегодня всё в абсолютном порядке. Больше того, они реально здесь работают с удостоверениями советников, консультантов власти нынешней, вполне процветают. И вот когда я увижу, что политические деятели нового поколения предложат новый стандарт отношений к политике, — мы откажемся от компромиссов. Пока я вижу профессионального человека, который может в производстве дискуссионной передачи высказывать мнение с интересом для аудитории и в интересах определённой аудитории, которая эти взгляды разделяет. Вот что я вижу.
Моя задача на данном этапе обеспечить репрезентацию на "1+1" всего спектра взглядов, которые существуют в обществе. Пиховшек — это знак определённый, негативный для огромной части общества и позитивный для, может быть, меньшей, но существующей части. Вариант, при котором всех, кто не соответствует мнению большинства — не должно быть, мы уже проходили.
Если же люстрация — то список будет очень большой. И я хочу посмотреть на новости телевизионных каналов, газет и прочих СМИ — кто там будет работать… И кто останется в большой политике…
— С точки зрения морального кодекса поведения журналиста как вы оцениваете поступок сотрудников телеканала, которые уволились в знак протеста против "темников"?
— Это тех, которые два года замечательно выполняли все "темники", получали за это очень большие зарплаты, отлично с ними справлялись, а по команде, выданной так сказать со стороны, за неделю до выборов ушли, — вы об этих? О семи людях? Я к ним отношусь, как я сказал. У меня есть уважение к тем, кто определился со своей позицией изначально. "5 канал", например, — уважаю. У меня нет никаких претензий к тем, кто сделал это месяцев за семь–за восемь до выборов. Это нормально, это естественно.
Но у меня даже нет интереса к тем, кто сделал это за неделю или за пять дней до выборов, исход которых был уже очевиден, по сути, предрешен. Вот это для меня не люди, равно как один ведущий "1+1", который несколько лет назад, ведя неполитическую передачу в эфире "1+1", написал заявление о цензуре на канале и перешёл работать к зятю тогдашнего президента Украины за большие деньги, для того, чтобы участвовать мордой лица в кампании политической партии, созданной на Банковой. И при этом до сих пор позволяет себе говорить о цензуре. Вот эти люди, как и тот, уже не помню по фамилии, честно говоря, — это не персонажи. Вот те, кто нашли в себе силы не принять условия игры, которые им предлагали, или на "1+1", или на "Интере", или где-то ещё — я понимаю. Точка зрения, взгляд, серьёзно — не вопрос! А эти, вами упомянутые, — простите меня...
— Довольно часто самыми разными людьми высказывались предположения, что при переделе медиа-рынка, который ожидали после выборов, и который, судя по всему, всё-таки сейчас происходит, нынешняя власть не даст вам возможность сохранить свой бизнес в Украине...
— Я встречался со всеми ключевыми представителями нынешней власти, и никогда такого рода тем — не было. У меня достаточно ровные со всеми отношения. Я же не политик, как бы там ни было. У меня было много возможностей за эти десять лет, что я руковожу "1+1", заниматься реальной политикой. Но я — телевизионный и кино- профессионал. Медиа-профессионал.
Свою функцию и свое желание, и свое, извините, призвание я не использую для политики. Но то, для чего я создан, вот, наверное, меня так родили, — я делаю медиа-проекты. Это могут быть фильмы, это могут быть телеканалы, это могут быть большие медиа-компании, это могут быть сериалы — всё, что угодно. Вот это мне интересно. Всё остальное мне — неинтересно.
Поэтому мне дискомфортно было находиться в ситуации, когда мне рассказывали, как делать телевидение, те люди, которые ничего об этом не знают. Я не знаю, кто прав, кто виноват. Я знаю, как правильно делать телевидение. Я знаю, что это телевидение должно существовать для того, чтобы зрители сами решали, что им смотреть…
— Александр Ефимович, у вас в Москве — суперуспешный бизнес, он существует в той медиа-сфере, которая напрямую не связана никак с политикой. То есть там вы не испытываете политического прессинга. Здесь вы постоянно находитесь в той ситуации, когда вы как успешный менеджер транснационального масштаба всё время вынуждены оправдываться за каждого "пиховшека".
— Это правда.
— Это с одной стороны. С другой стороны, есть реальный счёт, который вам может предъявить нынешняя власть за то же "Проте", за "Эпицентр"… И логика подсказывает, что, с одной стороны, вам не дадут возможность сохранить этот бизнес, а с другой — у вас есть все основания в сердцах от него отказаться, потому что уж слишком это всё болезненно.
Тем не менее, вы этот бизнес сохраняете, вы сохраняете своё влияние на канал, и логика подсказывает, что без каких-то договорённостей с нынешней властью это произойти не могло…
— Смотрите, я "1+1" создавал сам. Я имею в виду не один, а по собственному желанию, вместе с группой друзей и коллег. Мы создавали этот проект, в котором было очень много амбиций. Это очень важный момент.
Мы хотели сделать телевидение интеллигентное, эффективное, современное и способное доказать людям, живущим в новой 50-миллионной стране, что они часть того самого нового европейского пространства, которое имеет право на развитие, на выбор, на счастливую жизнь не в постсовковых, а в неких новых условиях. Вот для этого создавался "1+1".
Поэтому в компании сложилась определённая атмосфера отношений. Некая критическая масса людей, которые сознательно объединились и сдружились, потому что разделяли вот эту и очень простую, но, тем не менее, важную на тот момент и до сегодняшнего дня систему координат.
Дальше — две истории: одна моя личная, другая компании "1+1".
Моя личная — очевидна. Я начал с документальных фильмов, пришёл к игровому кино, продюсированию, к созданию телевизионного канала, успеху телевизионного канала в рамках определённой страны и, естественно, увлёкся тем, что называется развитием медиа-бизнеса. И сегодня я возглавляю одну из самых больших и преуспевающих медиа-компаний Европы. Не России, а Европы. Но это личная история.
На определённом этапе развития "1+1" как бизнеса стала очевидной чудовищная зависимость телевизионного бизнеса в Украине от телевизионного контента, производимого в России. Он традиционно популярен в Украине, и в силу множества факторов, может быть, унаследованных, а может быть, развивающихся сегодня в России, прежде всего финансовых, производственных и творческих. Украинское телевидение оказалось зависимым от российского.
Мне в той роли, которая предполагалась ситуацией, то есть человека, который поддерживает очень хорошие отношения с менеджерами русских телеканалов и способного получать в первую очередь удачные русские проекты, не нравилось находиться. Мне хотелось и хочется быть причастным к созданию телевизионных проектов, будь это сериалы, новые жанры, или телеканалы. Вот моя личная логика. Что касается "1+1" — да, мне очень больно, и я не хочу отвечать за каждую грязь и за каждый сюжет, который выходит в эфире "1+1" и который я не в состоянии контролировать. Вы прекрасно понимаете, что это так, поскольку я постоянно живу в Москве и занимаюсь другими каналами. Я эти сюжеты даже не вижу. То есть, мне не нравится, что в эфире "1+1" какие-то неизвестные мне журналисты могут в день смерти одного известного человека дать грязный сюжет о нем, а потом извиняться в эфире "1+1". Подобное меня возмущает, как это возможно… Я не знаю этих журналистов, я их в лицо не знаю. Я знаю только одно — они не достойны того, чтобы работать на нашем канале.
На "1+1" сложилась такая ситуация, что внутренний корпоративный кодекс не срабатывал, таких людей не отсеивали. И сегодня, когда появился новый менеджмент и новая система — тогда этот менеджмент должен будет принимать многие решения. Я хочу создать систему, в которой я имею отношения только с менеджментом. Я не хочу заниматься операционной деятельностью, я ею не занимаюсь, меня не хватает на это.
Вы понимаете, да? Я даже на канале, которым сегодня непосредственно руковожу в Москве, общаюсь с несколькими менеджерами, я не разговариваю с каждым конкретным журналистом. Да, у меня есть ряд людей, продюсеров, с которыми мы вместе что-то делаем. Но в регулярном общении это, может быть, 12 человек. Вместе с теми менеджерами, которые мне подчиняются.
Представьте себе, что приезжая на "1+1", я буду приходить в ТСН, где я бываю, может быть, раз в четыре или в пять месяцев, и стану им рассказывать, что они сделали так или не так. По меньшей мере, я на себя такого рода вещи не возьму. Даже то, как была устроена политическая жизнь Украины год назад или два, не мешало тому, чтобы это отстроить таким образом, чтобы такие вещи не происходили.
"Проте" в эфире появилось тышком-нышком — со стороны и полностью неконтролируемое нами. И "Эпицентр" в том виде, в котором он рождался и, в котором он долгое время существовал до 2002 года, — это было достойное серьёзное телевидение.
Там время от времени происходили крупные события — от дискуссии Тимошенко с Суркисом, до прихода туда во время выборов 99-го всех основных кандидатов в президенты. Они тогда приходили, в отличие от последних выборов. И то, во что "Эпицентр" превратился, произошло не только лишь усилиями Пиховшека…
Да, в этой ситуации, конечно, мне легко сказать, что меня здесь не было… Может, если б я здесь находился у руля, многого бы не появилось. Но я точно понимаю, что я бы не сдержал этот натиск, потому что он был не в рамках возможностей одного, двух или трёх менеджеров телевизионного канала.
Поэтому, отвечаю на ваш вопрос — я к "1+1" отношусь как к тому проекту, который мы начинали и который очень долгие годы развивался так, как он развивался, и в котором сегодня огромное количество элементов, соответствующих базовому бренду. И я по-прежнему верю, что "1+1" легко или относительно легко можно преобразовать в тот облик, в котором он вызывал уважение большой части мыслящего украинского общества.
Но я не готов участвовать в дефективных разговорах о собственности. В прошлое время я не участвовал в них — купи, продай, отдай и так далее, и с новыми представителями власти не готов. У нас на данном этапе несколько предложений очень серьёзных, но это все корректные предложения по бизнесу.
Может быть, под бизнесом подразумевают политические цели, но эти политические цели сегодня уже неосуществимы. Вот это очень важно понимать. Они неосуществимы в том виде, в котором они были раньше.
Что же касается каких то договоренностей с властью, у меня была возможность поговорить с ключевыми персонажами, во всяком случае я виделся с ними за время после выборов неоднократно, и мне никто ни разу не сказал: отдай, передай, продай или что-то ещё. Такого рода разговоров не было.
Кроме того, я полагаю, у меня есть такое, может быть, иллюзорное, но, тем не менее, представление о том, что часть людей, которые сегодня находятся у политического руля, более-менее ясно представляют себе ту систему, которая была отстроена, и понимают, что отстраивать, прежде всего, нужно именно политическую структуру.
Медиа — это организация очень гибкая. Это не вопрос конкретных собственников или кого-то ещё. Собственники либо зависят от политики, либо не зависят от нее. В ситуации, если они зависят от политики, любая политическая власть сумеет собственника отстроить.
И никакие редакционные договора собственника с коллективом не смогут предотвратить превращение телевизионного или любого другого СМИ в инструмент политического влияния. Поэтому надо внятно выстроить правила игры политические. Если кто-то всерьёз заинтересован в том, чтобы украинские медиа были независимыми, были объективными и сбалансированными, тогда вопрос не в собственниках, а в смене правил игры на рынке. Потому что в конечном итоге собственники заинтересованы в успехе своих предприятий. В случае со мной, я, извините меня, профессионал, а не просто собственник, я профи, я умею делать телевидение. И на самом деле действительно не сложно сделать ещё парочку телевизионных каналов — я не шучу. Медиа развиваются. Телевидение сегодня — это жалкий миг истории между эпохой кинематографа и чем-то новым в информационном пространстве, насыщенном новыми технологиями. Это такой скачок, который через 5-7 лет превратится в мир, насыщенный тысячами каналов, в котором каждый зритель сможет в своём компьютере программировать сам себе собственные каналы. И в этом я отдаю себе отчёт.
Вопрос не во мне, и не в том, заберут или не заберут. Мы, в конечном счете, можем продать телекомпанию — это не большая проблема. Мы же коммерчески по бизнесу ориентированы. Если серьёзное предложение — мы же не сумасшедшие! Мы сами ратуем за тот свободный рыночный либеральный мир, в котором это и является базовым условием игры.
Но речь о том, что не договорённость с властью решать должна. Они не любят, их не любят — какая разница! Но они должны быть в системе внятных отношений, в которой они со своей стороны предлагают медиа правила игры очень внятные, а медиа эти правила игры, предлагаемые властью и государством, именно законной властью, соблюдают.
Если не соблюдают — да, тогда вопрос. А если соблюдают — извините… Поэтому я не договаривался. Счёты могут быть, у кого угодно и я неоднократно сталкивался с негативными реакциями. Я считаю, что на самом-то деле это заслуженная претензия в наш адрес, но, извините, мы живём в том мире и в той ситуации, когда у всех есть обязательства, не только у нас.
И у новой власти они возникли в тот самый момент, когда она пришла к управлению страной. Моментально. У меня тоже появились вопросы ко всему, что связано с экономической политикой страны, с гуманитарной политикой.
У меня много вопросов. Вот у меня, лично у меня, у человека, который, в конечном счёте, делает телевизионные каналы, снимает фильмы, имеет две номинации на "Оскар", государственные премии, массу всяких наград… у меня много вопросов по отношению к тому, почему я как владелец российского кинофестиваля "Кинотавр" имею возможность из ста российских фильмов выбрать для конкурса 15, а здесь мне рассказывают как должно существовать кино.
И в результате ничего нет! В 50-миллионной стране. Сколько угодно можно разговаривать на эту тему. Я просто пример привёл из той сферы, к которой я имею отношение. Я же не говорю о приватизации "Криворожстали" или Никопольского ферросплавного завода…
— …К которому удивительным образом оказываются причастны персонажи, которые тем или иным образом претендуют и на собственность на медиа-рынке…
— Нет, это не удивительным образом. Потому что телевидение по-прежнему не самостоятельный ресурс. Это как бы обменный ресурс. Это по-прежнему некий политический ресурс. Это вот "я хочу телевидение" — "хочешь телевидение — помоги мне в этом".
Это совершенно очевидные схемы, которые проговариваются по-прежнему не публично. В чём проблема-то? Почему нельзя внятно сказать: я продам тому, кто поможет мне решить тот или иной вопрос. Внятно скажите, что это продаётся на таких-то условиях.
Нам, например, было бы интересно купить, скажем, Новый канал. Но мы не можем. Потому что, он не на торгах. Наша проблема в отсутствии внятных нормальных рыночных отношений. Причём абсолютно в рамках любого законодательства. Мы же не претендуем на то, чтобы на что-то влиять. Принципиальная разница украинских медиа-собственников с российскими прежних времён — Гусинским, Березовским — состоит в том, что мы никогда не претендовали на право голоса, на причастность к решению кого назначать в правительство или какие настанут времена.
Мы в это никогда не играли. Мы действительно говорим о медиа, как о серьёзном, влиятельном, важном, таком сакральном действе?.. О менеджерах-собственниках как о жрецах?.. Это смехотворно! — Обслуживающий персонал, поставленный в зависимость от политической инфраструктуры и не имеющий возможности заниматься бизнесом.
Все преуспевшие телевизионные страны — будь то в Европе, будь то в Америке, в Латинской Америке и даже в Африке — проделали необходимый объём, комплекс, пакет экономических реформ, единственной функцией которых была передача государством всех экономических рычагов в частные руки.
Нужно отпустить частный бизнес. Перестать ему рассказывать, что и как он должен делать. Точно так же и с медиа. Прекратите нам рассказывать, как вещать, как производить. Обеспечьте нам правила игры. Если хотите квотирование — квотирование. Языки — языки. Чего нельзя, что можно. Вот это регулятивная функция государства в интересах зрителя. Вы можете даже сделать совсем жёстко в пределах стандартов — детское вещание, образовательное вещание, документальное. Давайте! Но только для всех. Не так, чтоб у кого-то был русский язык, а у кого-то украинский. Давайте у всех украинский! Или у всех пропорции равные.
Стандарты — вот это функция государства. А не на поводке держать: заберут—не заберут, лицензия—не лицензия, суд такой-то или суд сякой-то. Ну и что вы хотите? Вот так оно и существует.
— Скажите, а индустриальный комитет, он существует как формальная структура?
— Нет, это не формальная структура. Он просто занимается очень важными внутрииндустриальными обстоятельствами. Системой взаимоотношений рекламной индустрии и телевидения, выработкой лоббистских инструментов в отношении телевизионного и рекламного законодательства, системой измерений рейтингов. Я не принимаю участия лично, как вы понимаете, в заседаниях этого комитета — но мне он представляется достаточно полезным и эффективным…
— Но возможно он мог бы играть более активную роль в налаживании диалога индустрии и государства?
— Ну, наверное, может быть. Но опять же таки за этим должны быть харизматичные лидеры — люди, которые жестко и принципиально смотрят на взаимоотношения медиа и государства.
У нас же проблема состоит не в том, что государство давит — или новая политическая власть, или старая…
Не в этом же весь ужас. Ужас в том, что мы сами конструктивную модель не продуцируем. У нас либо безумная внутренняя лень, либо безумная самоудовлетворённость…
Вот я вам скажу, что в Москве все телевизионные люди — продюсеры, авторы, ведущие, менеджеры, не говоря уж о руководителях телевизионных каналов — начинают день с адреналина, с включения компьютера, — цифры приходят. Рейтинги. Цифры — это конкуренция, цифры — это удача или неудача программы, цифры — это перспективы существования той или иной программы в эфире, цифры — свидетельство, пусть очень условное, того, до какой степени отвечает целевая аудитория на запрос, на предложение автора, или не отвечает.
У нас 90% профессионалов от этого далеки... В телевидении ты либо успешен, либо не успешен. Не бывает третьего. Это ежедневная работа, это, к сожалению, ежедневный конвейер, на котором ты должен доказывать свою творческую состоятельность. Понимаете?
Два ключевых слова — конвейер и творческая состоятельность. Ты должен и в 60 лет сдавать экзамен перед аудиторией, доказывать, что ты человек яркий.
Продолжение следует
Анна Шерман