Некролог не понадобился.

Корреспондент московской газеты «наше дело» вторые сутки не выходил из дома и не звонил редактору. Избежав смерти на Малаховом кургане он подумывал о смене профессии. Страх и усталость парализовали волю Марата. Он пил «Московскую особую» по – черному, закусывая солеными огурцами и бездумно смотрел в потолок. Рядом с диваном на полу валялась только, что вышедшая книга «Журналист – убийца» в дорогом красном переплете, отпечатанная на белой бумаге. Пять лет назад, когда он на пляже вывел первую фразу будущего «романа века» Марат не предполагал, что эта книга сломает его жизнь и превратит благополучного журналиста в гонимого черными силами убийцу.

- «На ржавом крючке седьмого столба пляжного навеса белым флагом металась на ветру давно вышедшая из моды рубаха…» - прочел он первую фразу книги. Марату стало грустно и обидно. Пять лет жизни бесследно исчезли вместе с белой рубахой, голубыми брюками и ластами «Акванавт»… Сегодня эти любимые им вещи заменили триста пятьдесят страниц типографского текста. Когда Марат только начинал писать книгу ему казалось, что с ее завершением он станет счастливым и знаменитым.

И вот она в руках. Без единой картинки жестокая правда жизни. Той, ушедшей куда-то далеко и безвозвратно жизни. Многие из его знакомых трагически погибли и должны были навсегда исчезнуть из людской памяти. Но Марат не хотел с ними расставаться. После смерти они оживали в его памяти и превращались в героев кровавой драмы. Писатель придумывал им вторую жизнь, совершал вместе с ними безумные поступки, а потом, росчерком пера, убивал – безжалостно и жестоко.

Однажды, на встрече с читателями в центральной библиотеке, одна весьма нервная и впечатлительная особа, назвала Марата убийцей и обвинила в растлении молодежи. - В наше жуткое время книга должна человека успокоить, отвлечь от кошмара, - захлебывалась в праведном негодовании дама, - а вы, вы… унижаете человека, превращаете его в животное и не даете шансов на победу Добра над Злом. Зачем вы пишите такие книги?!

Марат хотел осадить истероидную даму, сказать, что книги его рассказывают правду о жизни, но потом передумал и бросил ей в лицо короткую, как выстрел фразу: «Я пишу об убийствах для того, чтобы не убивать!»

Дама – филолог выпучила глаза и стала похожей на выброшенную на берег камбалу – такую же плоскую, костлявую и кошмарно страшную.

- Да, да, Мадам, - расплылся в улыбке Марат, - я и есть тот самый «журналист - убийц» - главный герой этой книги.

Телефонный звонок отогнал воспоминания. С минуту поразмышляв, Марат сполз с дивана и поднял трубку. Звонил редактор газеты «Наше дело».

- Ты куда пропал, - зачастил Климаксович, - я уже вторые сутки тебя ищу. Все телефоны оборвал. Думал, убили. Морги обзвонил, больницы…

- И что тебе сказали трупорезы?

- Покойников описывали свежих. Одного без головы вчера привезли. Думали, что это ты… обезглавленный.

- Не повезло тебе, Климаксович, - поддел редактора Марат, - сенсации лишился первополосной: «Московскому журналисту Марату в занюханом Крыму неизвестные вандалы отпилили голову!»

- Я о тебе беспокоился, - заюлил Климаксович. - Материал с таким заголовком действительно уже стоял на первой полосе и он позвонил Марату на всякий случай, чтоб окончательно удостовериться в его смерти. Мало того, Климаксович успел выписать командировку Колесникову, чтобы тот расписал на страницах газеты последние дни Марата на этом свете.

- С некрологом повремени, - усмехнулся журналист, - киллер даровал мне жизнь.

- Я очень рад, что ты жив и здоров, - вновь зачастил Климаксович, - мы еще поработаем. Мне бы чего – нибудь на первую полосу. Может, ты этим безголовым займешься?

- Про всадника без головы написали до меня весьма талантливо и живо. Поэтому, покойничка я обсасывать не буду. Пусть, менты, роют вокруг убиенного, да отпиленную голову по лесопосадкам ищут.

- Ладно, Бог с ним, с обезглавленным, - быстро согласился Климаксович, - с него больше тридцати строк не вытянешь, а у меня дыра на первой. Может, найдешь что – нибудь достойное на замену.

- Так ты все-таки поставил некролог? – Напрягся Марат.

- Не было некролога, - заволновался Климаксович, - всего лишь версия о том, что в Крыму пропал наш лучший журналист, который писал о наемном убийце…

- А труп из морга пошел вместо иллюстрации?! - Повысил голос Марат. Он хорошо изучил Климаксовича, и был на сто процентов уверен, что тот слепил статью о его мнимой смерти и с издевкой продолжил, - душераздирающая история получилась на первой полосе. Рядом с обезглавленным телом, лежит бородатая башка, весьма похожая на мою.

- Сдаюсь, - наконец перестал сопротивляться Климаксович, - я загнал тебя на первую. Но тут ты сам виноват: уехал на встречу с киллером и исчез. На звонки не отвечаешь, от общих знакомых прячешься. Мы ж договаривались о контрольном звонке из Севастополя. Трудно было набрать редакцию. А у меня дыра на первой, ни одного козырного трупа в России.

Марат включил телевизор и отбросил в сторону телефонную трубку. Ему надоело слушать причитания Климаксовича, продолжавшего бубнить что – то нечленораздельное о моргах, покойниках и политиках.

Тем временем суконно-скучный диктор местной телекомпании перешел к криминальной хронике.

- Двадцать минут назад на улице Ленина неизвестный преступник взорвал «Мерседес», принадлежащий господину Иваненко. От взрыва никто не пострадал. Сам предприниматель заявил корреспонденту нашей телекомпании, что с ним сводит счеты один весьма известный в городе человек, депутат и коллега по бизнесу.

Дослушав до конца сообщение, Марат поднял трубку.

- Двадцать минут назад взорвали «мерс» Кулинара. Потерпевший грешит на бывшего компаньона.

- А жертвы, жертвы есть? – с надеждой спросил Климаксович.

- Обошлось без покойников, - разочаровал редактора Марат, - господа – коммерсанты бабки делят.

- Это туфта, - пробормотал Климаксович. Его поджимало время. До выхода газеты оставалось не больше часа, - без трупа – рядовая возня пауков в стеклянной банке. А может мы про твоего киллера напишем?

- О Федотове забудь. Он мне жизнь даровал. – Проблемы Климаксовича Марата волновали в последнюю очередь, но он краем глаза посматривал на экран телевизора. Новости уже подходили к концу, когда диктору передали прямо в кадре записку.

- Срочное сообщение, - оживился он, - агентство «Интерфакс» передает о том, что недалеко от Севастополя затонул теплоход «Память Меркурия». Есть жертвы. Подробности мы сообщим а экстренном выпуске новостей. Не выключайте телевизор! Телегруппа уже выехала к месту трагедии.

- Кдимаксович, на твое счастье есть новость на первую: в Черном море пошел ко дну теплоход. – Прокричал Марат в трубку. С тебя бутылка.

- Подробности, подробности давай! – радостно засуетился редактор.

- Набери через двадцать минут, я - работаю! Жизнь продолжается.

Марат бросил на рычаг телефонную трубку. В нем проснулся азарт репортера. Порывшись в записной книжке, он стал методично обзванивать аварийные службы: МЧС, милицию, портнадзор. Получить информацию оказалось непросто. Кроме Марата эти службы осаждали не только местные, но и с десяток зарубежных журналистов, которые обещали чиновникам «за эксклюзив» платить «зеленью». Чувствовалось по всему, что за кровавую трагедию платили по высшим ставкам не только в «Козе ностре», но и в других центральных газетах и журналах. Через десять минут Марат уже был на причале, куда должны были доставить потерпевших кораблекрушение людей. Начальник портнадзора, старый морской волк, поглаживая огромный «пивной» живот, все же снизошел до разговора с московским журналистом.

- Это было самое надежное гидрографическое судно. На нем выполняли научные исследования в океанах.

- А мне говорили, что на нем занимались шпионажем сотрудники КГБ, - перебил собеседника Марат.

- Я такой информацией не располагаю, - недовольно скривился чиновник. Он даже после развала Союза считал необходимым хранить от всяких щелкоперов государственную тайну, почившего в бозе, государства, - экипаж был хорошо подготовлен к выходу в море, проинструктирован, как положено. Вот только капитан… Я полагаю, что в гибели судна повинен капитал, который самовольно изменил маршрут и допустил перегруз судна. Теплоход должен был идти вдоль берега, а капитан решил сократить расстояние и повел его по самому опасному короткому маршруту.

Подробности гибели «Памяти Меркурия» в тот же день Марат передал по телефону в Москву. Первая полоса была спасена. Толстый коротышка Климаксович, внешне очень похожий на булгаковского Кота Бегемота, довольно чмокнул губами и осторожно снял готовую к печати пленку на которой в траурной рамке был изображен портрет Марата, некролог и короткий рассказ о его бурной деятельности в Крыму.

- Теперь умрет не скоро, - вспомнил народную примету Климаксович. Редактор недолюбливал и в то же время побаивался своего знаменитого коллегу. Марат постоянно влезал в самые опасные дела: он брал последнее интервью у людоеда в камере смертников, пил водку с наемным убийцей, выводил на чистую воду взяточников и содержателей притонов, раскрывал самые запутанные преступления. Причем в большинстве случаев установленные им преступники до суда почему – то не доживали. Они гибли при весьма загадочных обстоятельствах.

А еще Марат написал книгу в которой был весьма неприглядно изображен сам Климаксович… Открыто протестовать редактор не рискнул, но зло затаил. Наверное поэтому он и не стал выбрасывать пленку с некрологом, а аккуратно запаковав, положил ее в сейф.

- Не пропадать же добру, - пробормотал редактор, включая компьютер,- бессмертным был только вечный жид, а Марат может и под пули попасть или утонуть в море, да и старлей Федотов еще не сказал свое последнее слово…

Мельниченко будет убит.

Наемный убийца, в отличие от Марата, не суетился и внешне казался совершенно спокойным. Выпив грамм четыреста водки, он продолжал с отвращением слушать болтовню Омельченко, который, чтобы хоть как – то объяснить исполнившееся предсказание цыганки, устроил «вечер воспоминаний».

- Був у мэне подобный случай, - на ужасном суржике трещал Омельченко, - выпил я однажды с пол-литра самогона бурякового и сел на прогулочный катер на Графской пристани и что цыкаво, в середине бухты я за борт аккурат и впав в одяге. И это никакой не случай. Мне в то утро тоже цыганка попалась на пути. Про судьбу что – то сказала, а я ее прогнал от сэбэ. Но я тогда не утоп. Спасли мужики. Так, что не боись. Всэ будэ гарно. У цыган силы на тэбе немаэ.

С улицы послышались три сигнала автомашины.

- Водила прикатил, - глянул в окно Омельченко, - ты, главное, ксивы не забудь, а то потом вертаться с границы придется.

Федотов хлопнул по карманам, проверяя на месте ли документы и, подхватив дорожную сумку, направился к двери. У него еще была возможность отказаться от опасной работы, послать «заказчика» и придурка Омельченко подальше, но он решил сыграть в «русскую рулетку». На привокзальной площади суетились челноки. В основном это были средних лет торговки. В сорокаместном автобусе он насчитал с десяток мужчин. Один из них, двухметровый детина, сел рядом с Федотовым. Еще двое заняли места за его спиной.

«Не доверяют, суки», мысленно выругался Федотов, но виду не подал.

Сосед – баскетболист попытался заговорить со старлеем, но тот демонстративно отвернулся к окну и прикрыл глаза. Будущая «работа» его не пугала: одним трупом больше, одним меньше… Главное, чтобы «заказчики» не стали «крутить свое кино».

До границы автобус с «челноками» доехал без приключений. Усатый украинский таможенник шустро прошел по салону и, получив увесистую пачку долларов, дал команду поднять шлагбаум. Фальшивый паспорт Федотова пограничника не заинтересовал.

В Будапеште автобус остановился в двух кварталах от вещевого рынка. Федотов выбрался наружу вслед за соседом – баскетболистом и уже хотел обойти его, но тот, преградив дорогу шепнул: «Вертайся назад. За продовольственным магазином тебя человек ждет». Федотов нехотя развернулся на сто восемьдесят градусов и проследовал в узкий грязный переулок. Сразу же за поворотом у высохшего дерева стоял спортивного типа парень с бычьей шеей и накаченной мускулатурой.

- Мыколо Мельниченко, - спросил он, пристально рассматривая Федотова.

- Может, и Мельниченко, - буркнул старлей, - а тебе какое дело.

- Омельченко просил встретить и нагодуваты, - мужчина показал рукой на припаркованую к противоположной стороне дороги иномарку.

- А что еще Омельченко тебе говорил? - на всякий случай решил перепроверить нового знакомого старлей.

- Он сказал, что ты тащишься от песни «Старлей Федотов снова на работе», - неожиданно расхохотался парень. – Хватит Муму водить. Нас ждут на даче.

Федотов еще раз осмотрелся по сторонам. В конце переулка он увидел только стоящего у дерева баскетболиста, который кивал головой. Старлей подошел к иномарке и занял место рядом с водителем.

- Поживешь пару деньков на даче, а потом, как твой тезка объявится в Венгрии, съездишь на встречу. Аванс, как договаривались – десять штук.

Шофер протянул банковскую упаковку со сто долларовыми купюрами. Федотов молча сунул деньги в карман.

- Остальные бабки получишь после выполнения работы, и не вздумай вилять. Здесь не Россия, промахнешься – убьют без суда и следствия. И бегать не советую. Служба безопасности нашего синдиката достанет в любой точке земного шара.

Поселили Федотова в десяти километрах от Будапешта. Старинное здание, напоминавшее средневековый замок, было спрятано за высоким забором, обнесенным с внутренней стороны колючей проволокой. По двору, гремя длиннющей цепью носились две злобные немецкие овчарки. В сторожке у входа сидели два парня с накаченной мускулатурой. Один из них, с дебильно круглолицей физиономией с гостем попытался заговорить на венгерском.

- Говори по-русски, - резко оборвал иноземца Федотов, - я не понимаю, - по вашему.

- Иштван по–русски не бельмеса, - вступился за венгра его напарник, - он поздоровался с тобой и спросил, как доехал.

- Вашими молитвами, - усмехнулся Федотов, протягивая венгру руку.

Федотову, выделили в средневековом замке подвальные «апартаменты» без окон и буржуазных излишеств. Посреди, узкой, похожей на школьный пенал комнаты, стояла солдатская койка, у изголовья – деревянная тумбочка, письменный стол, заваленный порножурналами. А в углу, у входной двери, тихо урчал белорусский холодильник «Минск». Он был набит консервами, колбасой и водкой под завязку.

- Сортир в конце коридора, - пояснил спортсмен – охранник, назвавшийся Иваном. – Выходить во двор днем нельзя. Замок просматривается и простреливается с вершины горы. Ни баб, ни гостей в дом не приглашать. Звонить по телефону отсюда запрещено. Это и в твоих интересах. Человеку – невидимке легче будет смыться после акции.

- И сколько я буду здесь торчать? – поинтересовался Федотов.

- Твоя судьба от Бога зависит сегодня больше, чем от людей. Как привезут клиента – сообщим. Но ты должен быть готов к работе в любую минуту.

- А не проще ли клиента самим отыскать? Где он живет, знаете?

- Проще бабу на сеновале дурную, а предатель о своей шкуре позаботился по полной программе, - охранник перешел на шепот, - Мельниченко цээрушник или ты еще не врубился?

- А в Севастополе болтали, что этот эсбэушник из идейных соображений президента писал, - прикинулся шлангом Федотов.

- Может, и из идейных, - неожиданно легко согласился Иван, - но здесь, этого козла, американцы стерегут от чужих глаз, не хуже президента. Мы уже пытались его достать. Не вышло. Попробуем через народных избранников на него выйти.

- А депутаты откуда его адресок узнали? – продолжил расспросы Федотов.

- Вот, ты у них и спроси об этом, а еще лучше пристрели, чтоб другим неповадно было в подобные игры с президентом играть, - жестко оборвал охранник, покидая подвал.

Оставшись в одиночестве, старлей открыл холодильник, достал оттуда «Русскую» водку венгерского разлива, польские консервированные огурцы и, наполнив до краев солдатскую кружку с которой никогда не расставался, осушил ее большими глотками.

- Градусов тридцать будет, - недовольно пробормотал Федотов, осматривая бутылку, - этикетка криво наклеена, жирными полосами, да и колпачок нестандартный.

Убедившись, что ему подсунули самопальную водку, Федотов матерно выругался, походил по комнате, после чего вылил остатки горючей жидкости в кружку.

Бандиты, с которыми свела его судьба, Федотову явно не понравились. Да и само дело, на которое он подписался в Севастополе, теперь казалось не таким уж простым и понятным. Старлей привык, получив задание, доводить его до логического завершения в одиночку, а тут «заказчики» лишили его маневра. При таком раскладе на благополучный исход операции рассчитывать не приходилось. После убийства бандиты могут убрать и исполнителя, чтоб не платить обещанный гонорар. Надо о страховке подумать… Деньги потребовать до акции, а может охранников разговорить и выяснить кто «заказал» им это дело. Но это имеет смысл, если «заказчик» действительно хочет убить предателя, а не российского офицера, покушавшегося на Мельниченко.

От этой мысли неприятный холодок пробежал по спине, Федотов вспомнил разговор с Маратом на Малаховом кургане.

«Если б они хотели по-настоящему прикончить Мельниченко – то не стали бы снайпера «паленой» водкой поить. От нее за версту сивухой несет».

Федотов некоторое время ходил по комнате из угла в угол, потом допил водку и растянулся на диване, прикрыв глаза. Он хотел уснуть, но не смог. Венгерская водка вместо успокоения принесла страх. Помимо своей воли, наемный убийца стал просчитывать различные варианты бегства из замка.

«Охранников я уберу без проблем, - размышлял отставной офицер, - но что делать потом. У «заказчика», наверняка, осталась копия паспорта и мои отпечатки пальцев. Стоит им позвонить в полицию и… я останусь тут навсегда».

Федотов попытался избавиться от навязчивых мыслей и стал убеждать себя в благополучном исходе этой командировки.

- «Надо о чем – то хорошем подумать. Сюда бы японку из Ялты или ту черную, испанку…» Федотов напряг воображение, но вместо ялтинских проституток перед его глазами строем прошли покойники убитые им в Чечне и на гражданке. Их мертвенно бледные лица появились из клубов грязно-серого тумана, потом они превратились в мишени и оказались в перекрестье оптического прицела. Последним, выбрался из клубящегося облака сам Федотов. Он был таким же бледным, как и покойники, а лицо его покрывали темно – коричневые пятна. От всей этой картины веяло жутким могильным холодом.

- Я не согласен! – заорал, что было мочи Федотов, - Я не пойду к ним! Не пойду!

- А тебя и не спросят, - услышал он вдруг весьма отчетливо голос Марата, - если бы ты слушал Предсказателя, то еще пожил бы среди живых, исполняя приговоры Князя Тьмы. Но ты не поверил мне. Полез в политику и теперь сами «заказчики» тебя и прикончат.

Марат произносил еще какие – то слова, но Федотов перестал понимать его. Старлей искал в клубах дыма перекрестье прицела. До боли знакомая картинка долгое время не появлялась. Ему хотелось верить, что и на этот раз ему удалось спастись от неминуемой смерти, но чуда не произошло. Федотов ясно увидел перед глазами прицел своей винтовки. Еще секунда и он должен был совместиться с зеркальным отражением наемного убийцы.

- Нет, я не хочу умирать, - истошно вопил Федотов, - Мне будет больно!

Неожиданно видение исчезло. Федотов вскочил с кровати, широко открыл глаза и стал осматриваться по – сторонам. Сердце бешено колотилось, страшная боль сжимала голову.

- Они что - то в водку подсыпали, - отдышавшись, пробормотал старлей, - у меня глюки начались. Я – отравлен, отравлен ядом! Надо «скорую» вызвать, врачей! Я жить хочу! Пусть приедут…

После этих слов, старлей забился в судорогах и потерял сознание. Наблюдавший за приступом по монитору охранник довольно потер руки.

- Мексиканский порошок любого амбала превратит в дерьмо. Возомнил из себя Господа…

Сидевший рядом венгр, молча кивал головой и глупо улыбался. Охранник поднял телефонную трубку и быстро набрал короткий номер.

- Гость в порядке. Через пять минут будет полностью готов к транспортировке.

- Ситуация изменилась. Оставьте его на месте. Сегодня клиента не будет.

- А случилось – то, что? – заволновался охранник.

- Акцию перенесли по технической причине. Не дергайся и жди новую команду.

Иван положил трубку на стол, походил по комнате и, бросив взгляд на экран монитора, продолжил:

- На зоне к лепилам чаще всего убийцы ходят. Чуть что заболит – в санчасть бегут, колеса выпрашивают от простуды и головы. Мельниченко из той же породы. Его чуть придави – расколется, как орех. Главное, чтобы он не сдох сегодня от передозы.

Венгр тупо смотрел на экран и, как заведенный, кивал головой. Ему были непонятны русская речь, внезапный приступ судорог у гостя, которого бандит из Украины еще несколько минут назад встречал с распростертыми объятиями. Венгра мучила мысль - не кинут ли его самого с машиной гангстеры и не отравят ли потом, как опасного свидетеля. Бандиты обещали за месяц работы сторожем подержанный «Мерседес» если не будет болтать и задавать лишних вопросов.

- Ему надо сделать укол, - наконец решил Иван, - шприц – тюбик под номером четыре. Так, док говорил. Это антидот или сыворотка.

Иван повернулся к напарнику и протянул ему шприц.

- Сделаешь укол в руку нашему гостю, чтоб он не умер. А я здесь посижу.

Иштван взял шприц и направился в подвал замка. В своей прошлой жизни он был ветеринаром, потом погорел на контрабанде, связался с бандитами. Они его и пристроили к этим странным русским.

Кулинара еще не убили…

Гибель «Памяти Меркурия» на пару дней затмила все мировые сенсации. Телегруппы носились по больницам и госпиталям, выискивая уцелевших мореплавателей, записывали рассказы «челноков» о том, как им удалось выжить в открытом море на спасательных плотах. Журналисты со смаком живописали подробности трагедии пытались выяснить у морского начальства, почему не сработал сигнальный буй и где были пограничники и спасатели, когда в порт поступило сообщение об исчезновении теплохода.

Марат, отписавшийся в первый день трагедии, больше не суетился. На первой полосе газеты «Наше дело» материал о гибели судна «украшала» рубрика «Жадность фраера сгубила». Московский журналист уверял читателей, что трагедия была неизбежна, как недельный запой у хронического алкоголика из-за того, что новоиспеченные хозяева морских посудин стремились выжать из своих суденышек максимальную прибыль, загружая их под завязку турецкими апельсинами, африканцами бананами и дешевым ширпотребом из стран третьего мира. «Гибели судна способствовал полный бардак, творящийся на морских просторах жутко независимых от разума государств, - зло писал Марат. Прошелся он и по спасательным службам, которые не заметили пропажи судна, и по его хозяевам…

Морские чиновники на Марата обиделись и пригрозили больше никогда не давать «горячей информации» его гнусной газетенке. Журналист на эти выпады не реагировал: морская трагедия его больше не интересовала. Из пыльного чулана он извлек наполовину исписанную толстую тетрадь, на которой красовалась типографски, выдавленная надпись: «Дипломный проект» и на чистой странице вывел название своей новой книги «Старлей Федотов снова на работе». После чего, немного подумав дописал на второй строчке: «Воспоминание наемного убийцы». Походив вокруг стола, он уже хотел сесть за продолжение своего нескончаемого романа, как вдруг истошно заверещал телефон. Марат не спеша поднял трубку.

- Международная связь, - услышал он истеричный голос телефонистки, - это корпункт газеты «Наше дело»?

- Предположим, - недовольно буркнул Марат.

- Вас вызывает Италия. Говорите! – прокричала телефонистка, - Рим – Севастополь на связи.

- Мне нужен корреспондент газеты «Коза ностра» Жан Поль Марат, - зачастил мужской голос на вполне сносном русском языке.

- Я слушаю, - пропустил мимо ушей дурацкое словосочетание «жан поль» Марат.

- С вами говорит один из акционеров банка «Амброзия» господин Ломброзо. Телефон этот мы получили от редактора «Коза ностры» господина Климаксовича.

- Это я уже понял, - оборвал собеседника Марат, - чего надо?

- Дело весьма щепетильное. В Севастополе было совершено покушение на одного из наших компаньонов по туристическому бизнесу. У него взорвали автомобиль… Фамилия его, - итальянец замялся и стал перелистывать блокнот.

- Кулинар, что ли? – подсказал Марат.

- Фамилия у него не Кулинар, - возразил итальянец, - она типично русская. Вот, нашел – Иваненко. Вы бы не могли спасти этого человека от смерти?

- У твоего Иваненко кличка Кулинар, - грубо перебил итальянца Марат, - и я не телохранитель всяческого дерьма, а свободный журналист.

Он уже хотел бросить трубку, но итальянец опередил.

- Я не ошибся, я звоню господину Марату. У меня деловое предложение. Сыщики и телохранители Иваненко не помогут. Я звоню журналисту Жан Поль Марату. Вы единственный, кто может остановить расправу над нужным Италии человеком. За эту услугу мы перечислим вашей газете двадцать тысяч долларов за рекламу жвачки. Но реклама нам не нужна. Найдите убийцу и «заказчика». Это очень полезное дело.

Наезд на Кулинара Марата интересовал и раньше. Местные грешили на одного депутата, но тот отбивался от сыскарей стопроцентным алиби.

- Я подумаю, - буркнул Марат, - а ты мне скажи, причем тут Жан Поль?

- Я очень благодарен за содействие. Ваш редактор сказал, что Марат это псевдоним. Я подумал, что вы его взяли в честь Жан Поль Марата – французского революционера – редактора. Его в Париже зарезала женщина. Или я ошибаюсь? - Нет, - нервно бросил Марат и положил трубку. «Жан Поль Марат, - стал вспоминать журналист, - Герой французской революции. Редактор газеты, которая поливала парижские власти. Но вот баба… Это совсем мерзко. Марата зарезала какая – то куртизанка. Надо бы найти эту историю».

Журналист верил во всякую чертовщину, хоть и скрывал это от своих знакомых. Ему казалось, что после смерти душа «не умирает насовсем, а вселяется в животных, птиц, пресмыкающихся гадов и новорожденных детей».

Открытие, сделанное итальянцем не на шутку встревожило журналиста. Он открыл бутылку «Московской», плеснул грамм сто в рюмку и, осушив ее залпом, стал вспоминать, как появился у него псевдоним Марат.

Впервые это имя он услышал в горах лет двадцать назад. На одной из туристических стоянок на «Караби яйле» жил крымский татарин по имени Мурат. Тощий болезненный мужичишка пас овец и рассказывал туристам татарские легенды. Имя это запомнилось начинающему писателю и однажды во время похода он представился туристам из Москвы весьма необычно – Хан Марат Третий и его неверные жены. С тех пор к нему, в ту пору инструктору по туризму, и приклеилась эта странная кличка. А потом Марат появился в его первой книге «В паутине смерти». Саму историю, описанную в книге, он уже и подзабыл, но имя осталось. Марат Иванович Барский стал жертвой наркомафии и на последних страницах был кем – то убит. А потом он воскрес в его новой книге, но уже в облике журналиста.

Это имя стало наваждением и вскоре превратилось в литературный псевдоним самого автора. И вот новое открытие: оказывается во времена французской революции жил в Париже редактор Марат, которого зарезала женщина.

- Надо бы разузнать побольше об этом чертовом Марате, - решил журналист. Неожиданно на глаза ему попала газета «Факультет», которую выпускали в Севастополе студенты – журналисты Черноморского филиала МГУ. В выходных данных Марат отыскал телефон редакции.

- Вас внимательно слушают, - раздался в трубке приятный женский голос.

- Мне нужна Марина Киселева – Эрнст, - назвал имя редактора Марат.

- Я слушаю.

- С Вами говорит собкор московской газеты «Наше дело». Нужна консультация по истории журналистики. Насколько мне известно, вы студентка?

- Второго курса журфака. Так что вас интересует, - удивленно спросила девушка.

- Я знаю кем был Марат, - не слишком уверенно начал журналист, - но хотелось бы уточнить некоторые детали биографии. Этот Жан Поль родился в Париже?

- Мы, как раз, недавно сдавали «миржур».

- Кого сдавали? – не понял Марат. По большому счету он никогда не был журналистом и себя считал «разгребателем грязи». Не было у него и специального «журналистского» образования, а самообразованием в этой области заниматься он не желал.

- «Миржур» - это мировая журналистика. Вам надо было бы послушать профессора Прутскова. Он очень интересно рассказывал о Жан Поль Марате, - посоветовала Марина, - если вы хотите, я могу познакомить вас с профессором.

- Профессор мне ваш ни к чему, - скривился, как от зубной боли Марат, - вы мне своими словами перескажите основные вехи биографии этого негодяя.

- Почему вы Жан Поль Марата называете негодяем? – удивилась Марина.

- Его ж баба зарезала. А нормальных мужиков бабы не режут. Жертва всегда виновна в своей смерти, - Он полагал, что такой железной логике противопоставить студентке будет нечего.

- В данном случае ваша теория дает серьезный сбой. Жан Поль Марат стал жертвой заговора. Это было первое «заказное» убийство журналиста во Франции, - искренне возмутилась студентка.

- Я, университетов не кончал, - открыл свои карты Марат, - а звоню вам для того, чтоб просветили весьма дремучую личность в области «миржура». Итак, французский Марат родился…

- Начнем с Пушкина, - заученно, как на экзамене проговорила Марина, - Карл Иванович Будри – учитель французского языка Александра Пушкина был родным братом Марата. Кстати, Будри – это название деревни, где родились братья, а всего их в семье было семеро детей. Марат хотел прославиться любой ценой. Он писал стихи, прозу, но его никто не публиковал, пытался выступать в театре, но и там не смог стать знаменитым актером. Тогда он занялся наукой и пытался доказать, что все ученые Франции ничего не стоят по сравнению с ним. Он написал «трактат о человеке». Потом, попытался доказать, что резина проводит электричество. Ученые были в шоке, но впоследствии оказалось, что резина стала проводником электричества после того, как Марат незаметно проткнул ее иголкой. Обман вскрылся и Марата изгнали из академии. Потом он подвизался в качестве фельдшера при конюшне брата короля. Когда лошади стали дохнуть – Марата погнали и оттуда. Его даже хотели осудить за опыты над животными, но не успели. Началась французская революция. Его считали психически больным. Но революция призывала на свои баррикады и таких людей. Марат обрел второе дыхание: он начал издавать газету, которая вначале называлась «Парижский публицист», а потом он ее переименовал в «Друг народа». Только этот «Друг народа» почему – то писал исключительно о «врагах народа». Кстати, именно Марат ввел этот термин во французский язык.

- Потом его подхватили сталинские чекисты, - перебил журналист научную лекцию, - а чем он еще прославился и почему его зарезала баба?

- Профессор Прутсков нам говорил, что лексика эта была вполне литературная, но после чтения «Друга народа» надо было вымыть руки с мылом, так как оно было вредно для здоровье. Марат писал на языке «террора», - ввернула в разговор цитату Марина,- У журналиста Марата было много врагов и в июле 1793 года к нему домой пришла Шарлота Корде, пояснив прислуге, что принесла список «врагов народа». Ее впустили к Марату, который возлежал в ванной. Она передала список, после чего заколола его ножом.

- Грустная история, - подвел итог беседы журналист, - вы только никому не говорите о том, что я вам звонил. Пусть этот разговор останется между нами.

- Вас, наверное, смутила эта история? Ведь и вы подписываете свои статьи псевдонимом Марат. А по содержанию они очень похожи на те, что публиковал «Друг народа».

- Не берите дурного в голову, мадам, - расхохотался Марат, - это всего лишь трагическое совпадение. И не вздумайте проводить параллель. У меня своя жизнь, а у Жан Поля – лошадиного фельдшера была своя особая история. Мы с ним идем параллельным курсом, а параллельные прямые в пространстве и во времени не пересекаются – это аксиома. К тому же, я не собираюсь погибать от руки французской куртизанки. Боги начертали для меня другой путь.

- Похоже, вас испугал финал, господин Марат, - понизила голос до шепота Марина, - профессор Прутсков говорил, что…

Журналист не дослушав, что говорил своим студентам на лекциях профессор Прутсков, бросил трубку на рычаг.

- Мне не хватало повторить его жизнь, - пробормотал Марат, - братец этого парня учил французскому Александра Пушкина… Тоже мне «Друг народа». А может переименовать «Козу ностру» в «Друга народа» и на ее страницах начать печатать списки врагов этого самого народа. А что, неплохая идея! Но тогда может появиться у моей ванны сумасшедшая баба с ножом в руках, а это уже будет перебором.

Было еще одно совпадение… В прошлой жизни Марат тоже был фельдшером, но в отличие от Жан Поля лечил не лошадей и коров, а двуногих обитателей сумасшедшего дома. Об этой своей профессии он старался не вспоминать, но работа в психушке не прошла бесследно. Психи доверяли Марату и раскрывали ему душу, рассказывали о жутких преступлениях и кознях Дьявола, который управлял обитателями дома скорби.

В то время в нечистую силу Марат не верил. Он был молод, красив и удачлив в любви. В психушке на семнадцатилетнего санитара – студента обратила внимание изуродованная тяжелым недугом главврач Полина Рубэновна. Она была маленького роста с огромным горбом, выпирающим из-под белого халата. У нее не было детей, семьи … Вся ее жизнь проходила в стенах психушки. Полину Рубэновну окружали богом обиженные люди: карлики, неврастеники и такие же странные, как и она сама, врачи и медсестры. В отличие от них Марат был полон сил и в глубине души надеялся стать знаменитым врачом.

Однажды, это было за год до ее смерти, Полина Рубэновна вызвала студента в свой кабинет и сказала, что готова открыть перед ним страшную тайну при условии, что он никогда не будет использовать полученные знания во вред людям.

Студент – практикант, не задумываясь, пообещал служить людям верой и правдой до конца дней своих.

- Если будешь следовать моим советам – то сможешь не только лечить больных, но и управлять своей судьбой, - прошептала она, - для посвященных, это также просто, как прием пищи и воды. Но ты должен стать другим человеком, для которого не существует слова «страх».

После этого разговора в течение года Полина Рубэновна учила студента методам внушения, диагностики психических болезней и раскрыла перед ним тайны наркогипноза.

- Это самое сильное оружие и применять его можно только в том случае, когда другие методы лечения и перевоспитания индивидуума бессильны… Помни и не забывай никогда – теперь ты владеешь самым сильным оружием в мире.

Эти слова Полина Рубэновна сказала Марату за день до своей смерти.

В той прошлой жизни у Марата был еще один наставник, весьма похожий на булгаковского героя, профессор Стравинский. Он научил Марата «кодированию» больных. Вначале, это были безобидные опыты над алкоголиками и наркоманами. А после того, как профессор удостоверился в эффективности этого метода лечения, он придумал КОД СМЕРТИ - формулу внушения после которой человек становился жертвой темных сил и погибал в точно назначенный срок.

- Каждому при рождении устанавливается время жизни – та самая черта между первым криком и последним вздохом, которая соединяет две даты на могиле. Если человек прожил жизнь достойно, то биологические часы будут работать без сбоя и он умрет в тот день и час, который был предначертан создателем при рождении, - философствовал профессор Стравинский в минуты откровений, - но стоит индивидууму податься искушению и преступить черту дозволенного, как тут же дают сбой часы его жизни.

Мысли о беззаботной юности Марата навещали не часто. Он напрочь забыл о фельдшерской карьере, психушке, наркогипнозе. И лишь только биологические часы и, придуманный профессором Стравинским «код смерти» не давали ему покоя.

«Итальяшка просил спасти Кулинара, - вспомнил о телефонном разговоре журналист, - и посулил за это немалые деньги. Он думает, что за доллары можно восстановить ход биологических часов. Но это не под силу живущим на земле. Даже профессор Стравинский, экспериментируя на людях, так и не смог воскресить приговоренных к смерти. За деньги можно только убить или ускорить ход биологических часов, но остановить смерть и обмануть судьбу невозможно. Кулинара «заказал», наверняка, такой же жулик и проходимец, как и он сам. Интересно, а кем они станут после смерти – все эти Повара, Кулинары, Пекари…В новой жизни они могут превратиться в злобных гадюк. Потом змееловы отыщут их в мрачной темной пещере, засунут в стеклянную банку и, гадюки, вспомнив давние обиды, начнут рвать друг друга ядовитыми клыками. Марат включил компьютер и отыскал информацию о Кулинаре и его непримиримом «друге». Биографии оказались типичными для новых хозяев жизни: институт, горком комсомола, зав. производством ресторана. Вначале девяностых оба выбились в директора общепитовских точек, потом ваучеры, приватизация, дружба с бандитами. У них и клички были похожи: «Повар» и «Кулинар». Последний год Кулинар на свое погоняло не откликался, понтовал все под уважаемого господина, респектабельного с бабочкой на шее. Его дружок ломанулся в политику, купил себе депутатскую ксиву и пытался вершить дела в местном Совете.

На этом, компьютерное досье сайта «Компромат – Украина» обрывалось. Мелкие прыщи на могучем теле украинского общества создателя сайта господина Крылова и его сподвижников особо не интересовали. Ни «Повар», ни «Кулинар» не делали политики в Крыму, а тем более на Украине.

Марат не представлял, каким образом можно в Севастополе отменить «заказ» если за убийство уже заплачено. Проблема заключалась в том, что в городе - герое найти потенциального киллера можно было в любой пивной. За штуку баксов местные бакланы «из хулиганских побуждений» могут забить без особых затей металлической арматурой любого клиента. За огнестрел – «заказчику» придется доплатить процентов пятьдесят, в пару штук обойдется взрыв пластиковой мины под днищем «Мерса», а вот гранату во двор алкаши могут швырнуть и за пятьсот баксов. Остановить же руку убийцы может только сам «заказчик», но для того, чтобы он отказался от своих гнусных намерений – надо быть «очень убедительным». А на Повара у Марата кроме его «юношеских» афер и шалостей с приватизацией санаториев и Домов отдыха, ничего не было.

- Придется идти в народ, - реально оценив ситуацию, произнес журналист.

Кулинар жил на Корабельной стороне, поэтому Марат начал сбор компромата на смертельных врагов в пивнушках на Малашке.

В холодном стеклянном павильоне, гордо именуемом «Морской краб», по божеским ценам наливали «Жигулевское» и предлагали сушеную тарань. За колченогими пластиковыми столиками времен развитого социализма, восседали потрепанные мужики с испитыми лицами. «Морской краб» стал для них последним пристанищем, где еще можно было с раннего утра «поправить здоровье» и отвести душу с коллегами по несчастью.

Здесь собирались высококлассные токари, слесари, инженеры, выброшенные за ворота родного «Морского завода» перестройкой и приватизацией.

Марат, взяв две кружки пива, пристроился за крайним столиком у окна. От постоянных клиентов этой «забегаловки» он мало чем отличался. Полувоенная замусоленная вохровская куртка, защитного цвета брюки, заправленные в грязные давно не чищенные кирзачи и такой же, вылинявший берет, уравнивали журналиста с остальной публикой.

Минут через пять у его столика нарисовались два потрепанных бомжа с одной кружкой пива.

- Не побрезгуешь компанией? - Простуженным басом спросил тот, что повыше с синяком под глазом. От него пахло рыбой, давно не мытыми ногами и дешевым цветочным одеколоном. – Не видел тебя раньше здесь, - продолжил мужик, поглядывая на второй нетронутый бокал пива. Марат перехватил жадный взгляд, но угощать алкашей не стал.

- Ты, что, глухой? – не получив ответа, спросил бомж с подбитым глазом.

- Я на Малашке недавно поселился, раньше на Остряках жил, - неохотно пояснил Марат. Он решил не суетиться.

- Так может, угостишь? – громко спросил, молчавший до этого второй мужчина. Роста он был невысокого, лицо покрывали прыщи, а из зубов во рту остались лишь два клыка.

- Да мы вроде незнакомы… - нерешительно произнес Марат.

- За этим дело не станет, - потер красные обожженные руки прыщавый, - меня Витьком зовут, а кореша – Степаном. Теперь – то пивом угостишь.

- Грубо говоря, я бы его и сам выпил, но раз уж познакомились,… Пей, за мое здоровье. Прыщавый тут же схватил кружку и намертво присосался к ней, опасаясь, видимо, что случайный знакомый передумает и отберет желанный напиток. Степан укоризненно смотрел на друга и пил не спеша, получая удовольствие от каждого глотка.

- А вы сами из коренных или как я – залетные? – Продолжил светскую беседу Марат. Он не очень верил в то, что первые попавшиеся алкаши смогут хоть чем – то помочь в его деле.

- Коренные севастопольцы, - стукнул себя в грудь Степан, - до угара трудились на морзаводе, а потом, как все началось, погнали с работы.

Около получаса Марат провел в обществе алкашей в «Морском крабе». О Кулинаре новые знакомые знали немного, слышали, что того пытались дважды взорвать, но кто и за что сводил с ним счеты не ведали. А вот с его соперником Витек был знаком лично. Несколько месяцев назад он строил сарай на даче у Повара.

- Гнилой мужик, - грязно выругавшись, сплюнул на пол Витек, - чуть что, за бейсбольную биту хватается. Все у него воры, лентяи и подонки, а когда время рассчитываться пришло – норовил кинуть работяг на бабки. Обещал он нам за сарай двести баксов заплатить. Еле выбили. Пришлось к Ленчику за помощью идти. У него справка из дурки, что псих и все может. Я уж не знаю, чем он Повара пугал, но тот в конце – концов деньги отдал.

- Ленчика на Корабельной все боятся, - вмешался в разговор Степан, - у него ходка в зону за убийство была, а когда откинулся – под психа закосил и двух крутых замочил. Менты Ленчика повязали, а он им такой концерт закатил. Короче, по суду два года в психушке «крытой» отсидел и домой вернулся со справкой. На Корабельной, бригаду сколотил, торгашей щиплет по – мелочи, и «заказы» берет всякие, от надежных людей.

- И где этот Ленчик обитает? – Лениво спросил Марат. Из всей беседы это была единственная полезная информация.

- А у него одно место – «Золотой якорь». Пивнушка в бомбоубежище открыли еще при Поданеве. Вот и гуляет там Ленчик вечерами.

- А он, что тоже из поданевских?

- Ленчик сам по себе, - махнул рукой Степан, - говорят, что поданевские пытались и его подмять, да не успели. Папу в Симферополе расстреляли на поминках, а потом, и всю партийную верхушку на свидание к Господу отправили. Так и остался Ленчик волком – одиночкой.

- А не мог Ленчик Поданева пришить? – решил прикинуться шлангом Марат.

- Да ты, что, мужик? – Подскочил со стула Витек, - папу севастопольские боялись. Он тут всех в кулаке держал. Его менты замочили из «эскадрона смерти».

Сказку про ментовский «Эскадрон смерти» Марат слышал уже не раз, но не очень верил в его существование, поэтому обсасывать эту тему с алкашами не стал. Ему захотелось побыстрее повидаться с Ленчиком. Связь Повара с отморозком из дурки могла вывести его и на минера. Распрощавшись с новыми знакомыми, Марат нетвердой походкой прошел к остановке троллейбуса. До «Золотого якоря» от Малашки было квартала три. Можно было сразу отправиться в пивной бар, но Ленчик был слишком опасен и Марат решил разузнать о нем побольше. Вернувшись домой, журналист переоделся и в длинном кожаном плаще стал похож на весьма состоятельного человека.

Покрутившись перед зеркалом, Марат остался доволен своим внешним видом и уверенной походкой направился в районную поликлинику. Откинувшийся из зоны псих, должен был стоять на учете у районного психиатра и проходить там профилактические осмотры. Районный психиатр, круглолицый усатый толстяк – коротышка визиту сотрудника Службы Безопасности Украины не удивился. (Марат для пущей важности помахал перед доктором фальшивым удостоверением). О Ленчике, точнее о Леониде Похмелкине психиатр говорил весьма неохотно.

- Похмелкин, такой же псих, как и я Наполеон. Был он тут на приеме – типичный убийца из подворотни, - перелистав карточку, тихо произнес доктор.

- Но ему же диагноз поставили судебные психиатры, - возразил Марат.

- Знатоки из Симферополя нашли у Похмелкина параноидную форму шизофрении и даже галлюцинации описали. Но все это туфта. Похмелкин хороший актер, к тому же три года проучился в мединституте, с судебной психиатрией знаком не понаслышке.

- А за что его из института выгнали?

- Портрет Брежнева на демонстрации нести отказался из идейных соображений. Это еще в те, застойные времена было. Потом на комсомольском собрании, что – то ляпнул и вместо того, чтобы повиниться и осознать, бросил на стол комсомольский билет. После этого инцидента им заинтересовались органы госбезопасности. Короче говоря, выгнали его из мединститута в связи с обострением хронического душевного заболевания.

- Так он еще в юности себя проявил?

- Похмелкину поставили тогда диссидентский диагноз: простая форма шизофрении и три месяца его активно лечили в стационаре. А месяца через два после выписки он зарезал парторга мединститута из – за которого оказался в больнице. Похмелкин полоснул своего обидчика по горлу скальпелем.

- Странное оружие выбрал ваш больной, - удивился Марат. Теперь Ленчик предстал перед ним совсем другим человеком.

- Похмелкин хотел стать хирургом, много времени проводил в морге, ассистировал на вскрытиях. Если бы не портрет генсека – наверняка, сегодня бы резал больных за операционным столом, а не в подворотнях. Только учтите - все, что я рассказал, носит неофициальный характер. Если пришлете запрос – то я вам сообщу, что Похмелкин состоит на учете с диагнозом шизофрения со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кстати, вы не первый, кто интересуется Похмелкиным. Ко мне за консультацией обращались недавно весьма состоятельные люди. Кличка одного из них – Повар. Я полагаю, что пришли вы ко мне за ЭТОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ.

- Меня интересует Похмелкин, а Повара, Пекари и Кулинары проходят не по моему ведомству. Скажите, пожалуйста, а Ленчик, то есть Похмелкин, вам не говорил, почему он убивает людей?

- Похмелкин никогда не признавался в совершении убийств, поэтому вопрос «почему?» звучит бестактно. Кстати, первый раз Похмелкина осудили по всей строгости. Эксперты признали его вменяемым, несмотря на «простую форму шизофрении». Из отмеренных пятнадцати – он отсидел – десять лет. Переехал в Севастополь, сколотил здесь дикую бригаду из таких же бывших зэков и стал трясти местных предпринимателей. Причем данью он обложил только тех, кто до перестройки руководил комсомольскими или партийными организациями.

- У каждого свои тараканы, - широко улыбнулся Марат, - у меня есть еще один вопрос. Похмелкина сульфозином тоже лечили?

- Его ломали по полной программе: «сухой бром», сульфозин, транквилизаторы да только все впустую. Похмелкин весьма опасен и непредсказуем и в то же время весьма внушаем. Был у нас на стажировке один аспирант. Так вот, господин Шевченко рассказывал, что ему удалось Похмелкина довести до третьей самой глубокой стадии гипноза, когда тот проходил обследование в экспертном отделении Крымской психиатрической больницы. Вот такой феномен живет у нас в Севастополе.

После беседы с доктором, первым желанием Марата было послать подальше Кулинара и его богатеньких спонсоров. Если Повар «заказал» Кулинара Ленчику – то спасти того не удастся ни за какие деньги.

Журналист прошел несколько кварталов и оказавшись на набережной увидел у новенького ресторана духовой оркестр. Музыканты были одеты в гусарскую форму и играли что – то веселое. Рядом с оркестром стояли официанты в черных смокингах и зазывали праздношатающуюся публику внутрь заведения на презентацию.

Марат подошел ближе и когда оркестр умолк, тихо спросил кларнетиста: «Про Кулинара слышал?»

- А, что, уже? – оживился музыкант.

- Что, уже? – вопросом на вопрос ответил Марат.

- Кулинара грохнули?! – Музыкант смотрел на незнакомца, как на гонца принесшего радостную весть.

- А тебе – то, какая польза от его смерти? – Уклонился от прямого ответа Марат.

- Как, это какая? – Всплеснул руками музыкант, - на «козырных» покойников только нас приглашают. Отлабаем жмура, и на рынок можно сходить за хурмой. Дочь моя цитрусовые любит кушать… А Кулинар все равно не жилец. Он, с корефаном своим, «не по понятиям» поступил.

- И Повар «заказал» Кулинара Ленчику, - понизил голос до шепота Марат.

- А вот этого я вам не говорил, - отшатнулся от журналиста музыкант, - мое дело маленькое: отлабал жмура и домой, к жене, а кто там и кого… Любопытные и болтливые долго не живут.

- Это и козе понятно, - расплылся в улыбке Марат, - но ты же знал о том, что Кулинара «заказали»?

- Да, об этом весь город знает. Кладбищенские болтали, что ему уже место на почетном секторе отвели и памятник из черного мрамора заказали с фотографией Кулинара на фоне взорванного «мерса». Так, что с ним?

Музыкант с надеждой смотрел на собеседника.

- Он еще жив и помирать не собирается, - разочаровал лабуха Марат, - а у Ленчика взрывчатки для третьего взрыва под рукой, говорят, не оказалось.

Музыкант обиженно надул губы, потом взял в руки кларнет и по команде дирижера стал выдувать что – то жизнеутверждающее. Незнакомец с провокационными разговорами ему уже был неинтересен, так как похороны «козырного жмура» вновь отложили на неопределенное время. А кларнетист Виталий по - настоящему радовался жизни только тогда, когда у кого – нибудь из богатых случалось большое горе и ему перепадало немного денег из того, что успел наворовать при жизни жутко навороченный покойник.

Переговорив с музыкантом, Марат отправился на кладбище, где на почетном секторе хоронили военных пенсионеров – героев и местных бандитов. У ворот он остановил подвыпившего рабочего, который за десять гривен показал «хорошему человеку» участок, выкупленный для еще не усопшего Кулинара.

- А земельку – то, кто прикупил, - стал допытываться у работяги Марат, - не сам же он себе могилу заказывал?

- Может и сам, - пожал плечами рабочий, - я при покойниках уже десятый год. Всякое здесь видел. Правда, до Кулинара, ни один усопший себе похороны не заказывал, а вот, он подсуетился. Я своими глазами наряд видел, там в графе «заказчик» - фамилия Иваненко стоит и подпись собственноручная, еще не убитого, но уже похороненного. Имя, отчество, дата рождения, адрес – все сходится. А ты говоришь мафия. Мужик сам о себе позаботился, чтоб все по-людски вышло.

- Он, что и на кладбище сам приходил? – удивился Марат.

- Врать не буду, кто приходил – не знаю, но то, что «заказ» оплачен был, на сто процентов уверен. Об этом и наша бухгалтерша говорила. Болтают, что у «крутых» нынче мода новая пошла, еще при жизни все кладбищенские вопросы решать. – Рабочий скорчил физиономию и стал похож на Мефистофеля из самодеятельного театра. Редкая рыжая бороденка задралась кверху, глаза неестественно полезли наружу.

- Ты чего рожи корчишь, - возмутился Марат, - на дебила не похож, а несешь, не пойми, что.

- Да, разводят Кулинара, как последнего лоха. Неужели, не просёк еще, - стал неожиданно серьезным рабочий, - и «заказ» на похороны был, и бабки внесли наличкой. Баба в парике приходила в платочке черном. Говорила, что муж неизлечимо болен и она выполняет его последнюю волю. Конторские, вошли в положение. Бабки приняли без свидетельства о смерти, а потом выяснилось, что это не жена его была вовсе, а не пойми кто, загримирированая. И тебе, журналюга, я бы посоветовал от этого дела подальше держаться. «Крутые» бабки не поделили и, в случае чего, могут весь гнев на свидетеля направить. У них же ни совести, ни понятий, отродясь не было.

- Говорят, Кулинара Ленчику с Корабельной, «заказали», - пропустил мимо ушей угрозы Марат.

- Может и Ленчику, а может и кому другому. Тут специалистов по взрывному делу, как грязи. Да, и с метателями гранат трудностей нет. После развала Союза многих офицеров и мичманов за ворота вышвырнули. Я в гробокопатели тоже из саперов пошел. В армии ямы рыл и теперь рою. Другому ж не обучен.

- Надо было б, по основной специальности пойти, - усмехнулся Марат, - один взрыв и годовая зарплата.

- А я на зарплату не жалуюсь. Мне и здесь хватает. В конторе за каждую яму по тарифу, а родня еще на помин души подбрасывает жидкой валюты. Так, что у меня жизнь, что надо. С клиентами перебоев не бывает. У них теперь второй этап капитализма идет под девизом: «Отними украденное и возрадуйся!» Так, что с покойниками все в порядке будет. Отстрел богатеньких Буратино еще не закончен, а это значит, что и я при бабках буду.

Попрощавшись с тружеником похоронной конторы, Марат не спеша прошел по центральной аллее, где на самых почетных местах рядом с адмиралами и местными чиновниками под черным мрамором покоились двадцатилетние парни – жертвы бандитских разборок.

В конторе Марат попытался навести справки о заказчице похорон. Усталые женщины в один голос описали приметы настоящей супруги Кулинара.

- Она потом сама приезжала, одно лицо, - заверила журналиста бухгалтер, - а документы мы у заказчиков не проверяем. Да и кто со своим паспортом на кладбище поедет. Вы только в газету об этом не пишите, а то нас тут со света сживут дружки «покойника».

Вернувшись в город, Марат проехал к горотделу милиции и ровно в восемнадцать часов перехватил выходящего из Управления своего давнего знакомого из 6 – го отдела. Временами опер снабжал Марата горячей информацией, проталкивая выгодные милиции версии в «Наше дело».

Сделав удивленными глаза, Марат протянул руку офицеру.

- На ловца и зверь, а я думал, как бы тебя встретить…

Поговорив о знакомых и погоде, Марат задал главный вопрос из – за которого собственно говоря и пришел к подъезду казенного дома.

- А нет никакого дела Кулинара, - отмахнулся опер, - хулиганы бросили взрывпакет во двор. Пошутили неумно. А это не по нашей части. Кулинару никто не угрожал и убивать не собирался. Материалы у участкового. К нему и обращайся за комментариями, а я все больше серьезными делами занимаюсь.

- Похоже, что и шестой отдел в доле, - решил пойти ва-банк Марат, - народ болтает, что менты ждут третий заключительный взрыв, чтобы поделить имущество жившего «не по понятиям» бизнесмена.

Опер нахмурился, взгляд его глубоко посаженных глаз стал колючим и злым: «Мы Кулинара не «заказывали» и охранять его не нанимались. А вот, когда убьют, то мы, я полагаю, очень быстро установим преступника, совершившего особо опасное деяние и изолируем гада ползучего от нищих сограждан за высокие стены тюрьмы».

- И в отчете у вас появится «палка» о раскрытом «заказном» убийстве, - продолжил злую тираду опера Марат.

- И это правильно, - расплылся в улыбке собеседник, - «заказные» убийства надо раскрывать! За это оперативный состав награждают грамотами и денежными премиями, - и понизив голос продолжил, - не стоит Кулинар двадцати штук. Думаю, кинет Вас итальянский банкир с рекламой.

- Так, ты и разговоры мои подслушиваешь телефонные? – возмутился Марат.

- Не я, этим занимаются специалисты из «Длинного уха». Они все слышат и все знают о каждом щелкопере, который может навредить интересам нашей независимой державы.

- Да, вас не государственные интересы заботят, - продолжал возмущаться Марат, но опер его резко оборвал.

- В отличие от меня, Ленчик человек со справкой из дурдома. Полоснет бритвой по горлу и нет журналюги. Так, что не советую тревожить душевнобольного пустыми разговорами.

- По твоим речам выходит, что Кулинара Ленчик взорвал?

- Подобной ереси я не произносил. Если бы органы имели достоверную информацию об участниках теракта – то они были бы арестованы немедленно. А по Ленчику – дурка плачет. У него ж обострение сезонное началось. Галлюцинаторно–параноидная форма шизофрении болезнь серьезная. Ее таблетками не вылечишь. И это еще не факт, что именно Ленчик учинил расправу над Кулинаром. Дело в том, что сей уважаемый предприниматель, владелец пляжей, ресторанов и подпольных борделей, за последнее время столько врагов наплодил, что его «заказать» может кто угодно: начиная от коллег предпринимателей, до последней уборщицы из его же кабака. Ты хоть представляешь, скольких он «на бабки кинул»? Вначале сезона набирает обслугу для кабаков и золотые горы обещает, а как осенью время расчета приходит, орет, как ржавая пилорама: «Какие деньги. Официанты выручку утаивали, бармены свою водку толкали, а повара мясо домой таскали все лето…»

Так, что кроме основного «заказчика» еще с полсотни недовольных наберется и каждый из них, отметь, каждый, мог за пятьсот баксов метателя гранат нанять для одного броска. Так, что на ментов не греши, а напиши лучше продолжение мыльной оперы «Богатые плачут тоже – 2». Как фильм снимешь, не забудь автора идеи отблагодарить.

Сотрудник шестого отдела сел в навороченную черную иномарку и, помахав рукой, нажал на газ. Образ Кулинара, нарисованный опером, Марату не понравился.

«Ну, бабки с компаньоном не поделил, может и из работников кинул кого–нибудь, но чтобы так со всеми обращаться… Он же не самоубийца…»

На троллейбусе Марат доехал до Графской пристани, побродил по набережной и, не придумав ничего толкового, позвонил из уличного автомата в Москву.

- Двадцать штук итальяшка уже перечислил, - после коротких приветствий сообщил Климаксович, - надо отработать. На «заказчика» не вышел?

- «Заказчиков» - море, он врагов наплодил, как кот шелудивый блох. Менты его спасать однозначно не станут. Дело о взрывах ведет участковый. Блатные к Кулинару с неуважением. Так, что и эти не подпишутся в его защиту. Единственный выход для Кулинара рвать когти из города – героя в какой – нибудь Гондурас. Там мелкие мстители его не достанут, а бывшего компаньона при помощи забугорной полиции он и сам скрутит.

- Это не катит, - зачастил Климаксович, - банкир про какую – то крупную сделку на Украине плел. А ее без Кулинара итальянцам не провернуть. Отсюда и интерес к его персоне и бабки на рекламу жвачки.

- Тогда возвращай деньги банкиру. У меня вариантов нет. Они его кончить могут в любой момент, - произнес Марат. Он не представлял, как можно спасти Кулинара в Севастополе.

- Но ты же Предсказатель. После твоих заклинаний приговоренные мрут, как мухи, а тут задача намного проще – надо только предотвратить убийство, - заныл Климаксович. Он явно не желал терять дармовые деньги, - пойди от исполнителя если «заказчиков» тьма. Кулинара, наверняка, профессионалы изводят. Ну, сколько в Севастополе патентованных киллеров – это же не Москва, в конце – концов. Задачка для начинающего журналиста. Поищи исполнителя среди тех, кто входил в Поданевскую группировку. Их же еще не всех отстреляли?

- Предположим, я найду бригаду, которая подписалась на убийство и что дальше. Менты до рокового выстрела не почешутся. Им реальное убийство для статистики нужно, а не попытка. В отчетах такой графы, наверняка, нет. Вот, если убьют Кулинара…

Марат, хоть и говорил в телефонную трубку, но убеждал не редактора, а себя самого. Он действительно не видел выхода из, казалось бы, элементарной ситуации.

У Климаксовича тоже не было реального плана спасения приговоренного к смерти, поэтому советы его ничего не стоили и слова он произносил скорее для проформы. Только в отличие от Марата Климаксович в ультрасовременном кабинете ничем не рисковал.

- А ты мне назови исполнителя и я тогда в Москве попробую решить эту проблему. В конце – концов, можно устроить «наезд» на киллеров московской братвы. Поломают ребра ребятишкам, черепа расколют, глядишь и поумнеют местные отморозки.

Марату надоело слушать весь этот бред.

- Никакая московская бригада не поедет в Крым наводить порядок. Тут своих «инспекторов» и «смотрящих» выше крыши. Да, из-за кого войну объявлять? Кулинар – не блатной, живет не по понятиям, врагов наплодил, как грязи, - прервал Климаксовича Марат, - и вообще, ты мне надоел хуже горькой редьки. У Кулинара нет шансов остаться в живых. Ему когти рвать надо из Крыма. Прощай.

Повесив трубку, Марат прошел к зданию театра, почитал афиши, для чего – то заглянул в тесное помещение театральных касс, но билет покупать не стал и спустился по лестнице вниз к морю.

- На «Мастера и Маргариту» идти передумали, - услышал он за спиной старческий дребезжащий голос, - и правильно сделали. Зачем в сотый раз смотреть на второе пришествие Дьявола, когда он уже наяву в третий раз посетил нашу землю.

Марат оглянулся. В пяти метрах от него стоял невысокого роста, подтянутый, в полувоенном френче конца сороковых годов прошлого столетия, старик. На носу у него блестело старорежимное пенсне.

«Копия Берия, - подумал Марат, - сейчас мне для полного счастья только чекиста из прошлого не хватает».

- Если мне не изменяет память, вас зовут Марат Иванович Барский, - продолжил старик, поблескивая стеклами пенсне. Мы с вашим родителем в СМЕРШЕ служили в сорок пятом в Германии. Он был автоматчиком, а я следователем. Неужели он вам ничего не рассказывал обо мне?

- Нет, - мотнул головой Марат. Старик ему явно не понравился.

- А я вам напомню. Это было недалеко от Берлина. Я вел дело одного эсэсовца, который расстреливал во время оккупации жителей Крыма. А ваш отец родом из Карасубазара и имел особые счеты к фашистам. Всех его родных расстреляли во рву под Симферополем. Так вот, этот фриц участвовал в расстрелах, но для суда доказательств было маловато. И тогда я отправил вашего отца отконвоировать Фрица в военную комендатуру. Что было потом, я надеюсь вы знаете?

- Немец попытался бежать, отец открыл огонь из автомата…

- Все правильно. Я дал ему возможность приговорить к расстрелу карателя без суда и следствия, - кашлянул в кулак старик. – Я, полагаю, что он поступил правильно.

- У отца не было другого выхода. – Подтвердил Марат, - Он же в СМЕРШЕ служил.

- Вот и я о том же, - многозначительно продолжил незнакомец, - человек поступает правильно, когда у него ограничен выбор.

- Что вы от меня хотите? – Прервал собеседника Марат.

- Вы верите в случайные встречи? – весьма дружелюбно продолжил старик.

- Нет.

- И я не верю, но несмотря на это предубеждение мы встретились. Зовут меня Иван Иванович. После войны я служил в военной контрразведке здесь в Севастополе. Осведомлен о многих делах, но разговор пойдет не о прошлом. Старческие мемуары никому не интересны. Сегодня здесь происходят весьма странные события и я бы хотел поделиться с вами кое – какой информацией.

- Я не «сливной бачок» и с чекистами стараюсь не иметь никаких дел.

- Это похвально, Марат. Мне нравятся люди с принципами. Но, помимо вашей воли, вы оказались втянуты в весьма противное дело.

- Я ничем предосудительным в Севастополе не занимаюсь, - попытался отбиться от старика Марат.

- Речь идет не о Вас, господин Барский. На кону – авторитет державы. – Старик повысил голос. Движения его рук стали по – офицерски конкретны. – Честь президента.

- Вы ошиблись адресом, господин из СМЕРША – украинские имиджмейкеры живут в Киеве.

- А теперь, послушайте меня молча и не перебивайте. Три недели назад к одному действующему российскому офицеру обратился житель Севастополя и предложил за сто тысяч долларов убить Мельниченко. Того самого Мельниченко о котором пишут все украинские газеты. Я не исключаю, что они бы и сторговались, но офицера смутила сумма – сто тысяч долларов за один выстрел. Он рассказал об этом предложении мне. Я навел справки и установил «заказчика».

- И кто этот человек?

- Вот видите, вам уже интересно общаться со стариком. – Усмехнулся Иван Иванович и стал раскуривать трубку. Наконец, ему это удалось сделать и он, глубоко затянувшись табачным дымом, продолжил, - вначале я грешил на одного депутата от демократов. Он, как раз в эти дни и приезжал в Севастополь с какими – то экологическими прожектами. Но, наружка не смогла установить его контакты с местным вербовщиком. Проанализировали телефонные разговоры вербовщика, прощупали его окружение.

- Я осведомлен о том, как, бывшие и нынешние СМЕРШОВЦЫ добывают информацию. Нельзя ли по короче, а то у меня дел еще немеренно.

- Можно и короче, - обиделся старик, - так вот, оказалось, что вербовщик, через местного партийного лидера, связан с моим бывшим коллегой.

- Ну, и я тут при чем? – Марат уже понял, куда клонит старик.

- По правде сказать, вы к этой истории привязаны косвенно. У господина Омельченко несколько суток прожил небезызвестный вам Федотов. Тот самый старлей, который хотел пристрелить Вас на Малаховом кургане.

Теперь Марату стало понятно, как на него вышел бывший военный контрразведчик. Он отследил контакты Федотова. А это значит, что ему известно и об убийствах, совершенных на территории Крыма Федотовым.

- Предположим, я вам поверил, – осторожно произнес Марат, - и вы тот, за кого себя выдаете.

- А у вас нет другого выхода, господин независимый журналист. Дружок ваш пока в заложниках, но через пару дней его убьют и эту историю раскрутят по всем телеканалам. Вас не пугает перспектива оказаться в центре политического скандала?

- Я никогда не играл роль непорочной девы, - усмехнулся Марат, - одним скандалом больше, одним меньше… От меня не убудет.

- Я предполагал, что вы так ответите, - расплылся в улыбке отставной контрразведчик, - но речь идет о престиже страны. Через недоумка Федотова националисты хотят подставить Россию и президента. Дипломатам будет весьма сложно объяснить почему российский офицер согласился расстрелять Мельниченко?

- Он такой же офицер, как я японский шпион. Федотов – алкаш и авантюрист. За деньги он готов пойти на что угодно. Причем тут Россия и президент? – Возмутился Марат.

- Люди, которые разработали эту провокацию очень хорошо подумали, перед тем, как начать вербовку. У них, наверняка, есть что – то весьма и весьма интересное для падких на сенсацию журналистов. Не забывайте, они сумели превратить убийство малоизвестного журналиста в национальную трагедию. И это – на голом месте. А тут такая богатая фактура. Старший лейтенант спецназа, профессиональный снайпер, участник боевых действий в Чечне…

- Вы работаете на ФСБ?

- Нет. Я сам по себе. Ко мне обратился знакомый офицер и я проявил инициативу.

- Можно подумать, что вы не ставили в известность военную контрразведку Черноморского Флота, - недоверчиво произнес Марат. Вся эта история его явно тяготила и он не представлял, каким образом можно избавиться от нового знакомого с непонятными полномочиями.

- Это моя игра и вам придется в ней участвовать, - жестко отчеканил старик.

- А если я откажусь?

- У Вас нет выбора, молодой человек. Это во – первых. А во – вторых, вы профессиональный журналист и просто обязаны вывести на чистую воду организаторов неслыханной провокации.

- Хорошо. Но для того, чтобы о чем – то писать, я должен знать все не только об исполнителях, но и о «заказчике».

- Оперативная кличка моего бывшего коллеги Емеля. Живет он в Киеве. Занимает довольно высокое положение в обществе. Играет роль непримиримого борца с преступностью, а сам давным-давно сотрудничает с одной из империалистических разведок. Насколько мне известно, Емелю завербовали еще во времена Горбачева. Не исключено, что в Киеве он выполняет обязанности резидента.

- Может и фамилию назовете, а то все намеки, да намеки, - поддел отставного чекиста Марат.

- Фамилию его установить несложно. Но сегодня она вам ни к чему. Перед законом Емеля чист. А посредники – вербовщики будут молчать, потому что не доживут до суда. Так, что судебной перспективы это дело не имеет.

- И что ж я должен сделать в таком случае?

- Прежде всего, пересказать содержание нашей беседы журналистам какого – нибудь популярного многотиражного издания. Я бы остановился на «Мегаполисе». Дайте интервью своим коллегам и намекните, что вам известно имя «заказчика» провокации. Для большей убедительности, раскройте его оперативный псевдоним. Пусть подергается, а мы понаблюдаем за клиентом, прощупаем его связи. Но это не все. Попытайтесь вырвать из лап моих бывших коллег Федотова. Как это сделать, я не знаю. Но сегодня еще есть шанс.

- Надеюсь, что мы с вами больше не встретимся? – подвел итог разговору Марат.

- Если вы сделаете все, как договорились, то наши пути разойдутся, как в море корабли. – Старик протянул руку журналисту. – Мне нравятся ваши книги. Я уважаю отчаянных журналистов, которые не бояться воевать с государством и подонками. Хотя, битва эта бессмысленна и ваш подвиг останется незамеченным современниками и потомками.

Марат по лестнице поднялся к зданию театра. У главного входа висела огромная афиша, на которой был изображен Воланд в исполнении Новикова. Марату показалось, что Князь тьмы укоризненно смотрит в его сторону.

- Прорвемся, старик, - подмигнул Булгаковскому персонажу Марат, - ты главное, не стой на моем пути. А со смертными, я разберусь и сам.

Тут же, у театра, Марат отыскал телефон – автомат. Быстро набрал Москву, а когда услышал в трубке голос Климаксовича, как ни в чем не бывало, произнес: «Нас разъединили, и я не смог с тобой обсудить все проблемы».

- А мне показалось, что ты бросил трубку.

- Когда «кажется» - крестятся. – Поддел Климаксовича Марат. – Ты мне хотел, что – то рассказать про Федотова.

- Можно и про снайпера, - быстро согласился Климаксович, - полчаса назад из Будапешта наш собкор передал занимательную информацию. Неизвестный благожелатель вызвал полицию в многоэтажку, рядом с которой находится кафе, где, якобы, намечалась встреча Мельниченко с украинскими депутатами. Так вот, этот благожелатель заявил дежурному офицеру, что на чердаке лежит киллер, который хотел убить Мельниченко из снайперской винтовки. Он даже описал его - один к одному Федотов.

- И что было дальше, - напрягся Марат, ожидая самое худшее.

- Полиция с собаками весь дом перерыла, а трупа не нашли. Как тебе сюжетик?

- Покойник, что сам ушел? – удивился Марат.

- Почему ушел?! Мертвец на это неспособен. Его просто не успели туда доставить. У этих придурков, насколько мне известно, жесткое разделение функций. Один привозит, другой – убивает, третий оружие и нужные улики оставляет, а четвертый информирует полицию. Координирует всю работу бригады киллеров самый умный, диспетчер. Он один знает всех бандитов, остальные работают втемную. И вот сегодня, похоже, у них что – то не срослось и, твоему корефану крупно повезло. Но это не надолго. Завтра, я полагаю, они исправят свою ошибку и вопрос с Федотовым будет закрыт.

- Кто стоит за покушением на Мельниченко? – перевел разговор на интересующую его тему Марат.

- Наш венгерский корреспондент этого не знает. Да и нам пока не нужны «заказчики». В завтрашнем номере обозначим только тему. Даю тебе сто строк на первую полосу. Лепи из старлея жертву украинской мафии, а дальше посмотрим, что из этой истории выпадет в осадок, – распорядился редактор, – у тебя времени – один час.

- Я не буду отпевать Федотова, - после долгой паузы, неуверенно произнес Марат, - старлей, конечно, нехороший человек, но в то же время на Малаховом Кургане он даровал мне жизнь. Его надо спасти.

- Мне всегда умиляли сентиментальные убийцы, - взорвался Климаксович, - убьет человека и цветочек понюхает, жене в жилетку поплачет. Ты о ком Бога молишь? Он же полный отморозок, да за ним трупов, как грязи. Учти, даже если Федотова удастся вытащить из дерьма, он навсегда останется неуправляемым шакалом.

- Я понимаю, что даром ему свободу и жизнь не вернут. Поэтому предлагаю бартер: твои люди в Венгрии отбивают старлея у украинских горилл и под конвоем депортируют в Россию. За это в Севастополе я решаю проблемы Кулинара и вывожу Федотова на «заказчиков» и исполнителей.

- А ты просчитал, чем это все закончится? – возмутился Климаксович. Ему не хотелось иметь общего дела с приговоренным к смерти наемным убийцей. Причем, редактор боялся не столько Федотова, а в большей степени тех, кто стоял за «кассетным скандалом». Климаксович был уверен, что Думбадзе убили из – за того, что эсбэушник Мельниченко записал в кабинете президента Украины угрозы и ругань в адрес журналиста. Эта пленка и стала смертным приговором Думбадзе. Подобная роль, наверняка, уготовлена и старлею Федотову. И если «Коза – ностра» попытается вызволить его из плена, то господа – националисты расценят это, как удар по жизненно важным интересам украинской политической мафии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Одно дело поливать дерьмом в газете чиновников и прокуроров, и совсем другое, срывать операцию западных спецслужб – фактических руководителей украинской державы.

- Я повторяю, это единственный шанс спасти Кулинара от неминуемой смерти. С местными бандитами сможет разобраться по – свойски только Федотов. Ни Московская братва, ни тюменские - за него «не подпишутся». Здесь нужен, конченный отморозок, способный идти до конца по трупам. Если ты его не вытащишь из Венгрии – я умываю руки.

- Погоди, погоди, - засуетился Климаксович, - это не разговор. Никто не знает, где прячут старлея, как его охраняют…

- Федотова искать надо либо в самом Будапеште, либо в одном из пригородов. Но это не главное. Через депутатов, связанных с Мельниченко надо выяснить, когда и где у них состоится очередная встреча с героем «кассетного скандала». Среди узкого круга этих господ есть человечек, который сливает информацию украинской мафии. Вычислить его, думаю, будет несложно. В конце – концов для стопроцентной гарантии, возьмите «под колпак» всех подозрительных помощников, референтов и переводчиков. Пробейте их связи, прошлое, любовниц, жен.

- Да ты представляешь, что это за работа. Их там несколько десятков наберется. Или ты считаешь, что на меня будет работать государство со всей своей шпионской сетью?

- Есть другой путь. Иди от «заказчика». Прощелкай в парламенте всех, кто когда – либо трудился в СМЕРШе или военной контрразведке. Причем - это не мелкая сошка. Сегодня человек с оперативной кличкой «Емеля» демократ и борец с коррупцией.

- А гэбиста, кто тебе «слил»? – Насторожился Климаксович.

- Военная контрразведка и «слила», только российская, а не украинская. Но это не главное. Завтра, я даю интервью «Мегаполису» и независимой радиостанции «Украинские волны» и засвечиваю «Емелю». Он начнет дергаться и, в конечном итоге, будет вынужден приостановить акцию.

- Марат, миссия все равно не выполнима. Даже если мы таким путем сможем отсрочить час расплаты над Федотовым, это не даст никакой гарантии, что его выпустят на свободу. У меня нет деловых партнеров в Венгрии, которые могли бы «наехать» по полной программе на украинскую мафию.

- Я предвидел и эту отговорку, - резко оборвал редактора Марат, - ты видимо забыл своего главного спонсора из Италии. Насколько мне известно у этой «Амброзии» есть филиал в Будапеште, но это не главное. Итальяшка, наверняка, связан со своими бандитами. У этого банка, скажем так, не совсем безупречная репутация. Так, что пусть подключает макаронников, если хочет спасти Кулинара и свою многомиллионную сделку. Сицилийская мафия имеет свои структуры не только в Италии и США, но и в странах народной демократии Венгрии, Чехии, Болгарии…

- Станет он этим заниматься, - забубнил Климаксович, - может без старлея обойдешься? У меня есть телефоны двух бригадиров из «сейлемовской» группировки. Если их еще не убили, то они могли бы за пару штук разобраться с исполнителями терактов.

- «Сейлемовские» в Севастополе платили дань Поданеву и никогда высоко не стояли. А после убийства Папы – ушли на дно. Но даже если б они сегодня при делах, то Ленчик им все равно не по зубам, потому что он отморозок со справкой. Его Поданев сломать не смог при жизни, - пояснил Марат. Он уже понял, как нужно действовать. Спасти старлея смогут только макаронники. Надо дожимать Климаксовича. Он за двадцать штук удавится. – Так, что у тебя есть два решения: первое – отказываешься от дела Кулинара и возвращаешь итальяшке бабки, либо – второе, более правильное, подключаешь банкира к поиску Федотова, который в Севастополе потом решит проблемы Кулинара. Третьего – не дано. Прощайте, пан редактор. Я – перезвоню завтра.

Марат повесил трубку и спустился к самой воде. Порывистый ветер срывал белые барашки волн, гонял по пустынной набережной обрывки газет, гнул к земле ветки молодых деревьев. «Странная штука жизнь, - подумал журналист, - еще месяц назад я был готов убить старлея, сдать наемника ментам, а сегодня, пытаюсь вытащить его из дерьма в которое он влез по собственной инициативе. И все из-за того, что бандиты от политики решили сыграть не по правилам. А может, причина Думбадзе? Старлея Федотова приговорили к смерти те же отморозки, что и журналиста. К своим гнусным целям политиканы идут по трупам и им безразлично, кто стал жертвой – честный журналист или наемный убийца. У этих хлопцев есть цель! И они ее добьются! Сметут надоевшего президента, перехватят власть и установят свой «НОВЫЙ ФАШИСТСКИЙ ПОРЯДОК» на Украине и в Крыму.

И тут Марат вдруг осознал, что в опасную драку он ввязался не из-за Кулинара и Федотова, не интересовали его и деньги. Не было это и местью за убитого журналиста. С Думбадзе Марат не был знаком, да и особых восторгов творчество этого парня у него не вызывало. На опасную авантюру толкнула его ненависть к этим сытым хорошо одетым подонкам, рожи которых не исчезают с телеэкранов. Они уже за всех все решили на каком языке говорить, что есть, что пить и кого выбирать в президенты жутко независимой державы.

Марат вдруг вспомнил любимое изречение своего давнего друга – борца за независимость Крыма, журналиста – неудачника Паши Манилова: «Счастье – это, когда удается нагадить богатому вору в карман и он вместо «американской зелени» извлекает оттуда рабоче-крестьянское дерьмо».

Произнеся эту фразу, Паша Манилов начинал хохотать.

- Ты представляешь, какая рожа бы стала у мэрского человечка, если б он из кармана вытащил кучу натурального дерьма.

Не имея возможности нагадить богатым взяточникам, ворам и прохиндеям в карман, Паша – редактор в бессильной злобе поливал их зловонными помоями со страниц своей независимой газеты. Из–за этого у него никогда не было рекламодателей, денег и еды. В Пашиной квартире бутылка пива была предметом роскоши. У Марата не хватило сил на подобную борьбу с тенью и он занялся «объективным жизнеописанием бандитской жизни» за которое, как оказалось, к тому же еще и неплохо платили «глотатели газетных пустот».

Сказать, что у Марата была счастливой жизнь – не решился бы никто. Он все время «скользил по грани». И в то же время, коллеги – журналисты в душе ему завидовали, потому что Марат не пресмыкался перед власть предержащими, не брал подачек и не писал хвалебных очерков об уродах и казнокрадах. Он первым в московской газете назвал руководителя всемогущего «Сейлема» не депутатом и председателем Союза предпринимателей, а лидером ОПГ – организованной преступной группировки. Там же, через запятую, он перечислил фамилии чиновников, тесно связанных с бандитами.

Месяца два, после выхода в свет этой статьи, он ожидал выстрела в спину, но бандиты не пошли на показательный расстрел. Они натравили на Марата «Министерство Правды» слепленное в демократической державе по образцу и подобию ежёво – бериевского вездесущего ЧК. Тупые опера плели вокруг журналиста паутину интриг, пытались втянуть его в свои «гнусные игры», «выставляя» разномастных стукачей, интеллигентных проституток и «независимых журналистов». Временами казалось, что Марата «загнали в угол» и он непременно «запорет косяк» и попадет под раздачу «свинцовых примочек». Но в последнюю секунду Марата из ледяной бездны вытаскивало чудо или провидение. Он обходил расставленные хитромудрыми операми ловушки и весьма едко описывал своих врагов в газетных статьях.

Апофеозом «глумления над органами» стала его книга «Журналист – убийца» Продажные, тупые последователи Берии узнавали себя в карикатурных образах сотрудников «Министерства Правды», тихо матерились и обещали размазать подлого Марата по стенке. Но очередная провокация с треском проваливалась, лишая ее организаторов внеочередных званий, денежных премий и грамот «за беспримерную преданность делу, расстрелянного самими же коммунистами, Берии».

Последний раз в дерьмо они влетели с видеокассетами. В редакции одной из газет Марат рассказал, о том, что подготовил к печати, книгу об убийстве священника. Расследованию этого преступления он посвятил три года жизни и на ее страницах размазал по стенке не только следователей прокуратуры, но и высокопоставленных болванов из органов. О разговоре с Маратом донесли оперу. В тот же день в Министерстве Правды созрел «гениальный план» по дискредитации журналиста. А для того, чтобы он сработал, хитромудрый опер попросил сотрудников редакции свести Марата с агентом, который должен был всучить ему четыре видеокассеты с компроматом на высокосидящих местных начальников. Стукача и его сообщников Марат раскусил за пять минут, записал разговор с «доброжелателем» на диктофон и … потребовал от прокурора Маценко арестовать подонка, торгующего чужими секретами. Спасая тупых оперов, прокурор не стал проводить спец операцию по задержанию торговца компроматом, чем косвенно подтвердил версию журналиста.

На последовавших затем пресс-конференциях, и в беседах с коллегами, Марат, уже вполне уверенно говорил, об очередном выявленном им стукаче Министерства Правды, и называл его имя и должность.

Эта невидимая борьба доставляла истинное наслаждение журналисту. Ему нравилось идти наперекор не только обстоятельствам, но и государственной машине, обслуживающей казнокрадов, взяточников и лизоблюдов.

Марат стоял на самом краю небольшого причала и смотрел вдаль. Неожиданно, у самого входа в бухту появился белоснежный трехмачтовый парусник с алыми парусами. Он легко скользил по поверхности моря и с каждой минутой становился все больше. Марат заворожено следил за маневрами сказочного гриновского парусника и уже мог прочитать надпись на борту «Ассоль». - Удачный рекламный ход, - услышал Марат чей – то простуженный голос. Прямо над ним со второго яруса набережной свисал толстяк – коротышка в дорогом кожаном плаще. В правой руке он держал мобильник, а в левой – полиэтиленовый пакет с кошачьей физиономией и надписью «Детективы от Агатова». – Это я вам говорю, господин Барский, - продолжил толстяк, - торговать собой надо умеючи. На этот парусник никто бы не обратил внимания если б на нем были белые паруса. А хозяин, умный человек, перекрасил их в алый цвет и прогулки на яхте стали пользоваться огромным спросом у населения. Потому, что каждому местному жителю и курортнику захотелось прикоснуться к гриновской легенде. Почувствовать себя частью истории, вспомнить беззаботную юность, в конце – концов. И за это люди платят создателю мечты реальные деньги. Бизнес – это искусство, господин Барский. И я б вам не советовал впредь уничижительно отзываться о предпринимателях. Новый класс деловых людей движет миром и за нами будущее.

Толстяка Марат не знал и его нравоучительная тирада журналисту весьма не понравилась.

- Может, представитесь до того, как я вас забросаю медузами и морской тиной?

- Фамилия моя вам скорее всего незнакомо, - замялся толстяк, - но несмотря на это вы объявили охоту на мою скромную персону и тем самым подписали себе приговор.

- Неужели на набережную пожаловал сам Повар? Вот так встреча. Это событие надо бы обмыть! – стал ёрничать Марат. Тем самым он пытался выиграть время, чтобы оценить возможные последствия от этой «случайной встречи».

- Да, я тот самый бизнесмен, которого вы обвиняете в покушении на убийство моего давнего друга Иваненко.

- На ловца и зверь, - стал наседать на Повара Марат, - сдаваться пришли или взятку дать?

- Я бы мог, конечно, поддержать Вас морально и подкинуть несколько тысяч долларов, скажем, на издание книги скандально известного писателя, - расплылся в улыбке толстяк, - но боюсь, что эти деньги вы потратите неразумно и вместо ожидаемых процентов от прибыли, я получу обострение хронического геморроя.

- Сильное сравнение, господин Повар, - поднявшись на верхний ярус набережной, произнес Марат. Метрах в десяти от коротышки стояли два мордоворота с квадратными челюстями, в шляпах и одинаковых серых плащах. Журналист, оценив обстановку, решил особо не нарываться. – Кстати, о геморрое. Один мой знакомый – предприниматель утверждал, что геморрой самая плохая болезнь в мире.

- Это почему же? – неподдельно удивился толстяк.

- Сам не посмотришь и другим не покажешь.

- Скрупулезно подмечено, - покачал головой толстяк, - но я бы не стал тратить свое драгоценное время на пустую болтовню с выходцем из психушки. Поэтому перейдем к делу. То, что вы заинтересовались проблемами господина Иваненко меня радует. Этого проходимца давно надо вывести на чистую воду, потому что он живет не по понятиям. Обманывает подчиненных, «кидает на деньги» компаньонов, а перед началом курортного сезона прибрал к рукам чужой пляж, дав взятку мэру. Аморальный тип, одним словом.

- И для этого вы пришли на набережную? – Марат пристально смотрел на коротышку и не мог понять, чего тот добивается.

- Конечно же, нет, - толстяк стал серьезным, - Иваненко распустил слухи, что именно я пытаюсь расправиться с ним при помощи взрывов и угроз. Мало того, он нанял залетного журналиста, который пытается опорочить мое честное имя. А такие вещи я не прощаю. Поэтому и пришел сюда, чтобы посмотреть на покойника: каким он был при жизни, во что одевался, что ел, как отвечал на вопросы.

- Это я должен воспринимать как угрозу? – напрягся Марат. Ему захотелось врезать толстяку по мясистой физиономии, но сдерживали его от решительных действий охранники Повара.

- Я никогда и никому беспричинно не угрожал. Я высказал предположение, что жизнь ваша оборвется в течение ближайшего часа, потому что вы достали серьезных людей своими дурацкими расследованиями. Надеюсь, я популярно изложил свою мысль? - повысил голос толстяк.

- Благодарю за признание, - стараясь быть спокойным, произнес Марат, - теперь я точно знаю, что Кулинара «заказали» не мифические буфетчицы и официанты, а сам Повар, лично. И этот факт, я непременно отражу в мемуарах и судебном очерке.

- Что ж, вы сделали выбор, - помрачнел коротышка, - я пытался вам объяснить, что к покушению на Иваненко я не имел никакого отношения. Но вы этого не поняли и еще стали мне угрожать. Так, что не будет больше ни судебных очерков, ни книг.

Повар сделал знак охранникам. Один из них, выхватив из кармана пистолет с глушителем, направился к журналисту. Марат понял, что еще секунда и его труп полетит в ледяную воду. Чувство опасности, по – видимому, добавило Марату прыгучести. Совершив немыслимый кульбит, он оказался рядом с поваром и сунул ему за пазуху небольшой газетный сверток. После чего, перепрыгивая через ступени, понесся по лестнице вниз. Повар, ошеломленный наглостью журналиста, полез за пакетом, но сбросить его с себя не успел. Мощный взрыв швырнул его на асфальт. Охранники застыли рядом, как восковые истуканы и не знали, что им делать. На груди Повара зияла внушительных размеров рана из которой сочилась кровь. Минут через десять к месту происшествия подъехали две бригады «скорой помощи», они уложили Повара на носилки и повезли изувеченное тело в реанимацию. А прибывшие по вызову врачей милиционеры, арестовали охранников. Рассказ о журналисте – террористе им показался ненаучной фантастикой, так как характер взрыва говорил скорее о неосторожном обращении с взрывчаткой, чем о покушении. В истории криминалистики еще не было случая, чтобы жертве взрывчатку засовывали за пазуху в присутствии двух охранников – профессионалов.

Марат за пять минут добежал до Графской пристани и в последнюю секунду успел запрыгнуть в отходящий на Северную сторону Севастополя пассажирский катер. Там он купил билет до Евпатории, но в автобус не сел, а на маршрутке вернулся в город. На Корабельной стороне отыскал пивнушку «Золотой якорь» и, пристроившись в дальнем от входной двери углу, заказал две кружки пива, соленые маслины, и бутерброды с сыром, шепнув при этом буфетчику, что он ждет Ленчика.

Посетителей в пивной было немного. Называли они друг друга по именам и кличкам. В зале было тепло и дымно. Марат, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза и стал вспоминать детали разговора с Поваром. Что – то театральное было в его угрозах, да и место для убийства они выбрали не совсем удачное. Непременно нашлись бы свидетели, которые видели на набережной коротышку с двумя мордоворотами.

«А может он хотел меня просто напугать? Повар и Кулинару устроил испытание страхом, – подумал Марат, - слишком уж все театрально получилось. Но ничего, за театр тоже надо платить. Турецкая новогодняя хлопушка оказалась весьма кстати. Вроде пустяк, но если с умом использовать – то и детская игрушка может выручить в трудную минуту. Да и рванула она не хуже гранаты РГД. Огонь, грохот на всю набережную… Повар, наверняка, обделался от страха и медсестрам пришлось совсем несладко с этим козлом в реанимации.

«Паша – редактор наверняка бы одобрил мой поступок. Ему особое удовольствие доставляют ситуации, когда богатенький вор и взяточник окунается с головой в дерьмо.

И хлопушка качественной оказалась. Продавщица инструктировала, что это чудо турецкой пиротехники срабатывает через три секунды после нажатия на кнопку и просила обращаться с ней нежно и ласково, как с любимой женщиной. Надо бы прикупить еще несколько таких зарядов. А историю эту я подарю Лешке Тимму, пусть вплетет эпизод с Поваром в сценарий детективного фильма. Еще никому в голову не приходило защищаться от убийц новогодней хлопушкой». Мысли о фильме отвлекли Марата от неприятной действительности. С Алексеем его познакомил в девяностом году режиссер киностудии имени Горького Геннадий Байсак. В московском Доме Кино накануне премьеры фильма снятого по мотивам его первой книги они пили водку и строили грандиозные планы на будущее.

Изрядно нагрузившись спиртным, Лешка обнимал Марата за плечи и уговаривал бросить все и заняться экранизацией книг – детективов.

- Они у тебя все киношные. Хороший сценарист любую твою повесть сможет превратить в классный сценарий за две недели. А если их поставить на поток…

Но грандиозные планы тогда осуществить не удалось. Фильм «Игра на миллионы» с успехом прошел по кинотеатрам, потом его каждые три месяца демонстрировали по центральным российским телеканалам, но несмотря на удачную раскрутку этого фильма создать новый киношедевр этой троице не удалось...

Марат уже допивал вторую кружку пива, а человека из-за которого он, рискуя жизнью пришел в этот вонючий подвал все не было.

«А в кино актрисочки снимаются классные, - вновь вспомнил он о несостоявшейся карьере сценариста, - был бы всегда на людях, ходил на презентации в Дом Кино, одевался у лучших портных…»

В этот момент скрипнула входная дверь и на пороге появился плотный коренастый мужчина в полувоенной форме.

- Ленчик, привет, - вскочил со своего стула долговязый мужик с лошадиной физиономией, - садись к нам. Разговор есть денежный.

Ленчик настороженно осмотрел зал и, увидев незнакомого человека, что – то спросил у бармена. Выслушав ответ, взял со стойки кружку пива и направился к столику за которым сидел Марат.

- Так это ты по психушкам справки обо мне наводишь? – Выпучив глаза, и, надув щеки, спросил Ленчик. Он стал похож на отмороженного дебила.

- Может, и я, - невозмутимо приложился к кружке Марат, - а ты чего испугался. Я тебе больно не сделаю. Уколю разок сульфозинчика и все дела. А может тебе «сухой бром» прописать, чтобы рожи не корчил?

Физиономия Ленчика от удивления стала приобретать нормальный вид. Он уже с неподдельным интересом рассматривал странного посетителя пивнушки.

- Вот так – то лучше, а то рожей на дауна похож был, - продолжил Марат, - я сюда пришел по очень конкретному делу.

- Ну, и что за дело? – Агрессия у Ленчика вмиг куда – то исчезла и он стал похож на обиженного ребенка с которым ведут торг о покупке велосипеда родители.

- Человечка надо попугать слегка смертью, но не убивать и не калечить, сможешь?

- И что за человечек? – механически спросил Ленчик глядя пристально в глаза Марату.

- Человечек гнилой на сто процентов. Такого и в могилу спровадить не жалко. Вот только фамилии его не знаю, а кличка у этого негодяя заметная – Повар. Мне говорили люди с Корабельной, что ты на него уже наезжал однажды.

- Ты хочешь убить Повара? – Переспросил Ленчик.

- Я же сказал, испугать до смерти, но не убивать. Клиент должен от страха и ужаса сам полезть в петлю. Подчеркиваю, для тех, кто не врубился - САМ полезть без чьей – либо помощи.

- Повар в петлю не полезет, - покачал головой Ленчик. Он не мог понять, почему отвечает на дурацкие вопросы незнакомца, который к тому же мог оказаться и стукачом. Но отвести глаза от его тяжелого взгляда он не мог.

- А ты его хлопушками турецкими забросай, чтобы через каждую минуту вокруг него взрывы гремели, ракеты взлетали, салюты всякие… Деток подошли к дяде с хлопушками. Думаю, что часа через два активной обработки Повар свихнется и сам полезет в петлю, а за это международный фонд «Защиты земли от бешеных собак» выделит господину Похмелову небольшой гранд, скажем, в тысячу баксов. Вас устроит подобная сделка.

- Нет, - мотнул головой Ленчик. Он хотел отойти от столика, но какая – то неведомая сила удерживала его возле незнакомца.

- Ты не суетись, Похмелов. Перед тобой сидит профессор белой и черной магии Марк Одесский. Правду говори, почему Повара пугать не желаешь.

- Потому, что он мне платит и я обязан защищать его от непогоды и бандитских наездов в любую минуту и по первому требованию, - механически, словно робот, произнес Ленчик. Он не отрываясь смотрел в глаза Марату и совершенно не владел собой. Подобное состояние ему уже приходилось испытывать в институте Сербского, когда профессор Стравинский проводил с подследственными сеансы лечебного гипноза. Ленчик оказался весьма внушаемым и уже через минуту впадал в транс. Но и под гипнозом ему удавалось «косить» под дурака.

- Теперь я знаю, кто «заказал» Кулинара, - проговорил Марат и поднялся со своего места, - прощайте, господин Похмелкин и ждите третьего пришествия Мессира. Он призовет вас с собой на небо и только там навсегда успокоится ваша мятежная душа.

Через несколько секунд мутная пелена тумана слетела с глаз бывшего зэка, мышцы вновь налились силой и Ленчик, не сознавая, что творит, бросился вдогонку за Маратом. В правой руке у него блеснуло лезвие опасной бритвы.

- Этого еще не хватало, - подумал Марат И, схватив с барной стойки вафельное полотенце, которым служитель прилавка протирал бокалы и рюмки, выскочил за дверь. Он явно не рассчитывал на подобный эффект «психотерапевтической беседы».

Посетители бара с тревогой наблюдали за Ленчиком, лицо, которого побагровело, налившись кровью, а ноздри вздулись, как у скаковой лошади, перешедшей на галоп.

Распахнув входную дверь, Ленчик оказался на темной лестнице и, увидев силуэт убегающего врага, взмахнул бритвой. Марат, сгруппировавшись, по-кошачьи, бесшумно спрыгнул на заваленную пустыми ящиками лестничную площадку, и, как на тренировке, резко выдохнув, в последнюю секунду не без труда ушел от опасного оружия. Зажатая в руке Ленчика бритва пронеслась буквально в трех сантиметрах от его лица. В следующую секунду Марат нанес сокрушительный удар каблуком ботинка в голову бандита. Не ожидавший подобных действий от незнакомца, Похмелкин, пошатнулся и, потеряв равновесие, рухнул на заплеванный пол. В ту же секунду Марат набросил ему на шею полотенце и затянул удавку. Через минуту Ленчик перестал махать бритвой, обмяк и безвольно повис на удавке.

- Я же тебе, дурачку, говорил, что против профессора черной и белой магии, десять лет проработавшего санитаром в буйном отделении психушки, ты ни что, мусор, пыль…

На пятой минуте, когда отсутствие кислорода могло привести к необратимым процессам в мозгу у бандита, Марат ослабил удавку, после чего, обыскав жертву, положил в свой карман бритву, документы и две пластиковые карточки одного из местных банков.

Ленчик лежал лицом вниз на заплеванной грязной давно немытой лестнице и, широко раскрыв рот, пытался глотнуть воздух.

- Запомни, Похмелкин, твоя жизнь в моих руках. Отныне и навсегда ты в моей власти. Ты слышишь только мой голос! Подчиняйся! Подчиняйся! Даже одно мое имя будет у тебя вызывает страх. Дикий, животный, безумный страх. Марат вновь затянул удавку и, дождавшись, когда по телу криминального авторитета прокатилась волна судорог, а изо рта пошла пена, не спеша покинул поле боя.

На улице было свежо и прохладно. Редкие прохожие старались побыстрее покинуть погруженный во тьму микрорайон. На троллейбусной остановке под навесом двое мужчин ждали «девятку». Марат хотел стать рядом, но потом передумал и, просунув голову в окошко ночного ларька, попросил продавщицу продать ему с десяток турецких хлопушек.

- Турецких уже нет, могу предложить китайские изделия, цена та же, а грохота и огня будет побольше, чем от мусульманских мин в Чечне.

Марат купил десять хлопушек, засунул их в карман и с чувством исполненного долга, запрыгнул в пустой троллейбус. План расправы над Поваром зародился у него совершенно случайно. «Жаль Паша – редактор не увидит клиента? – пробормотал журналист. На пятнадцатой остановке он вышел из троллейбуса и направился в приемный покой горбольницы. Как и предполагал Марат, Повара поместили в ожоговое отделение. После переливания крови и различных уколов, состояние здоровье больного настолько улучшилось, что он потребовал принести в палату телевизор, паюсную икру и бананы.

Об этом поведал журналисту тощий высохший мужичишка в белом халате в обязанности, которого входили не только перевозка больных на каталке, но и общение с родственниками, прием передач и оказание мелких услуг. Санитар Вася выполнял еще одну немаловажную функцию в этой больнице: он знал все теневые расценки на лечебные процедуры начиная от промывания кишечника сифонной клизмой, постановки банок, до сложнейшей операции по пересадке органов.

От санитара Марат за небольшие деньги узнал в какой палате лежит Повар, кто его охраняет и лечит.

- У мужика кишка тонка, - завершил беседу санитар, - после взрыва петарды он жидко обделался. Весь в дерьме был. Санитарки его еле отмыли. И с нервишками у него ни к черту – от громкого стука может в обморок свалиться. Не жилец он.

- Это точно. – Быстро согласился Марат и радостно потер руки, - его в психушку надо отправить, а то возомнил из себя вершителя судеб.

Разузнав все о Поваре, Марат не стал заходить к нему в палату, он лишь, посмотрел куда выходят ее окна. После чего отправился к ближайшему жилому дому, где после недолгих переговоров, нанял двух слонявшихся без дела подростков для проведения серии терактов в отношении Повара. Наемники оценили свой труд в десять американских долларов, после чего, получив от Марата петарды, отправились к ожоговому центру. Выполнить полученное задание оказалось весьма просто. На втором этаже в палате, где находился Повар, оказалась открытой форточка. С интервалом в тридцать секунд начинающие злоумышленники забросили в палату две петарды и скрылись с места преступления. От страшного грохота и яркой вспышки Повар потерял сознание и наложил полные штаны. Охранники выскочили на улицу, но хулиганов отыскать не смогли, а когда вернулись то в коридоре столкнулись с незнакомым мужчиной в белом халате и шапочке.

- Вы кто? – решил проявить бдительность один из охранников, - старший ординатор, - буркнул мужчина, - и учтите, если вашего патрона попытаются взорвать еще раз – я непременно выпишу его из больницы. А то взяли привычку чуть что, в больницу «на сохранение». А у нас здесь, извольте заметить, лечебное учреждение, а не танковый полигон.

Охранникам лицо врача показалось знакомым, но чтобы не обострять отношение с персоналом больницы – решили вернуться к Повару.

Пострадавший от очередной хулиганской выходки лежал на специальной хирургической кровати, в которой можно было предавать любые позы больным и тихо матерился.

- Найти никого не удалось, - виновато доложили охранники, - преступники бросили петарды в форточки.

- Это я и без вас знаю, - заорал во всю глотку Повар, - вы лучше скажите, кто посмел?! Кто «заказал»?!

В эту секунду зазвонил мобильник. Повар схватил трубку.

- Подонок, ты опять нагадил в штаны? – услышал он старческий скрипучий голос. – Эта беда теперь будет преследовать тебя до самой смерти.

- Кто говорит, – заорал Повар, - как ты посмел?

- Меня зовут ФАН – ТО – МАС! – По слогам, подражая знаменитому киногерою, проговорил телефонный террорист, - До нового взрыва, Повар.

- Я его узнал, - нервно забегал по палате Повар, - это был Кулинар. Найдите его немедленно! Он сошел с ума. Его надо нейтрализовать. Он представился «Фантомасом».

Один из охранников бросился выполнять команду шефа, второй же, остался у дверей палаты, предварительно закрыв все окна и форточки. В милицию о хулиганской выходке они решили пока не сообщать, надеясь решить проблему своими силами.

Для обитателей больницы – эта ночь превратилась в сплошной кошмар. Через каждые два часа, то возле окон, то у самых дверей палаты гремели взрывы. И лишь только однажды, в шесть утра, охраннику недалеко от Приемного покоя удалось настигнуть юного хулигана. Он ухватил его за ухо и попытался затащить в помещение. Повар за поимку преступника обещал выплатить десять тысяч долларов, поэтому охранник Иван, особо не церемонился с задержанным, и свободной рукой бил его по голове. Подобное обращение юному правонарушителю не понравилось и он, изловчившись, сунул «дяде баскетболисту» в карман взрывпакет. Мощный взрыв превратил в лохмотья шикарный черный костюм из английской шерсти, а сам охранник покрылся таким слоем копоти, что стал похож на негра из Мозамбика. Получивший легкую контузию злоумышленник, вырвался из рук поверженного противника и со всех ног бросился наутёк.

В восемь утра главврач больницы, обследовав больного, посоветовал ему продолжить лечение в более спокойной домашней обстановке.

- Я не могу подвергать смертельной опасности персонал больницы. Медсестры и санитарки уже третий месяц не получают зарплаты. Если не прекратятся взрывы – они просто забастуют. И будут правы, в такой обстановке работать невозможно. А милиция отказалась выезжать по вызову дежурного врача. У них не оказалось бензина для того, чтобы пресечь бесчинство хулиганов, - и понизив голос до шепота, главврач продолжил, - сегодня пытались взорвать не только вас, но и господина Иваненко.

Эта новость несколько утешила Повара. Вскоре он узнал и подробности ночного происшествия. Первым взрывом вдребезги разнесло гараж и стоящую внутри иномарку, а вторым – повалило на землю металлические ворота. Прибывшие по вызову милиционеры долго писали различные бумаги, собирали в полиэтиленовые пакеты осколки гранат, рисовали схемы, фотографировали и фиксировали на видеопленку последствия терактов.

- Кулинар устроил истерику, во взрыве винил Вас. - Докладывал Повару, побывавший на месте происшествия бывший следователь милиции, а ныне частный охранник Смирнов, - Кроме этого он настучал операм о том, что вы, якобы, скрываете свои доходы и уклоняетесь от уплаты налогов, а магазины и рестораны приватизировали незаконно за взятки.

- Да, я его пальцем не трогал! – Взорвался Повар. – И взятки за имущество он давал крымскому премьеру. Ты что ж, думаешь, что Соболев ему за красивые глазки Центральный пляж Приморска в аренду передал, а дачи на Южном Берегу. Да один Никитский Ботанический сад чего стоит. Они ж его с Соболевым уже по кускам продают киевским и донецким бизнесменам и чиновникам. Его, гада, налоги мои интересуют? О своих бы способах снижения налогооблагаемой базы рассказал следователю. Ну, ничего, я ему устрою веселую жизнь. Он у меня еще попляшет в аду. В девять утра подробнейший отчет о минной войне в Севастополе передал в Москву журналист Марат. Кроме красочных описаний терактов, он по электронной почте переслал в редакцию четыре цветных фотоснимка на которых в непотребном виде был запечатлен Повар и его, испачканное испражнениями нижнее белье. Понятно, что «желтая» газета «Наше дело» поместила эти фото на первой полосе под броским заголовком: «От взрыва новогодних петард известный крымский предприниматель наделал полные штаны».

Рядом с этим репортажем была помещена предвыборная листовка Повара в которой он расписывал свои героические подвиги во время Афганской и Первой Чеченской войн. Чтение было захватывающим. После выхода в свет этого номера газеты в кабинете редактора не смолкал телефон. Одни его поздравляли с большим успехом и называли это первополосное творение «Репортажем века», другие – представители бандитско – демократических кругов обзывали Климаксовича «поносником», «унитазом» и «сливным бачком» для грязных измышлений. Климаксович на эти выпады реагировал вполне спокойно и обещал в дальнейшем «углубить процесс» демонстрации человеческих пороков в прессе. Но истинное наслаждение ему доставил звонок из Италии. Макаронники сообщили, что после изучения последнего номера газеты, «где была ярко продемонстрирована решимость «Коза ностры» дискредитировать в глазах общественности врагов мирового человечества в лице кровного врага господина Иваненко некоего Повара, они подтверждают свои прежние обязательства перед народом Вольной Украины и готовы немедленно заняться делом господина Федотова со всеми вытекающими оттуда последствиями».

Редактор тут же набрал телефон Марата.

- У твоего старлея появился шанс сдохнуть на Родине. Итальяшки согласились помочь, а за это ты должен добить Повара, - восторженно прокричал Климаксович, - основное условие осталось без изменений: у Кулинара должна появиться возможность заключить сделку с макаронниками на поставку какой – то фигни с Украины в Мозамбик.

- Каким образом они найдут Федотова? – не разделяя восторга редактора, спросил Марат. Проблемы Кулинара и Повара его уже не интересовали. Да и макаронникам он не верил. Наобещать могут, что угодно, а как до дела дойдет – кинут капиталисты.

- Это их проблемы. Банкир болтал, что итальянская мафия контролирует в Венгрии проституток, игорный бизнес и рыночную торговлю, а это значит, что они повязаны и с нашими бандитами. В пользу подобного умозаключения говорит и то, что за последний год из Венгрии в Россию не привозили ни один цинковый гроб.

- Считай, что убедил, - усмехнулся Марат. Аргумент с «цинком» ему показался неотразимым. Пропавших без вести бандитов могли просто закапывать в венгерскую землю, чтобы не загружать работой морги и трупорезов, - и что ты хочешь с меня теперь?

- Надо нейтрализовать Лёнчика и его бандитов. Итальяшкам, как ты понимаешь, Кулинар нужен живым. Если он умрет до того, как макаронникам удастся отыскать Федотова…

- Можешь не продолжать, - резко оборвал редактора Марат, - встречаться еще раз с Лёнчиком и его бандитами ему не хотелось, да и слово нейтрализовать в устах Климаксовича звучало двусмысленно, - В этом деле появилась одна существенная деталь: после сегодняшних взрывов, можно прийти к выводу, что Кулинара мог «заказать» представитель «третьей силы».

- Какой еще силы? – не понял редактор.

- У меня нет стопроцентной гарантии, что Кулинара «заказали» бандитам Лёнчика. На него охоту мог устроить кто угодно.

- Марат, не юли, - возмутился Климаксович, - ты же мне сам все уши прожужжал этим Лёнчиком. У психа со справкой в подчинении банда отморозков. Он уже убивал людей, да и связь его с Поваром ты «пробил». Какие еще аргументы нужны, чтобы прикончить эту тварь? Если б у вас был независимый от предрассудков суд, то такие типы, как Лёнчик уже б давно болтались на виселице или поджаривались на электрическом стуле. Приговор вынесен. Нужны исполнители. Причем Лёнчика не нужно прилюдно расстреливать или взрывать на центральной площади. Его можно на время сдать ментам, втянуть в разборку с другими бандитами, в конце – концов, натравить на него во время прогулки по парку злобных псов или организовать автокатастрофу. Вина в покушениях на Кулинара доказана процентов на девяносто.

- Я подумаю, - недовольно бросил Марат и повесил трубку. Идеальной фигурой и проведения операции Марат считал старлея Федотова. Он бы мог решить проблему Лёнчика одним выстрелом. Но тот был слишком далеко, а события в Севастополе развивались весьма активно. Марат нервно ходил по комнате, прикидывая разные варианты, наконец, решившись, позвонил в «Золотой якорь». К телефону подошел бармен. Марат, прикрыв телефонную трубку платочком, изменив голос, забасил: «Ленчику передай. Что звонил Кулинар. Для личной беседы ему следует явиться к памятнику Нахимова в ноль часов по украинскому времени. Усек?

- Я передам, - буркнул служитель прилавка и хотел положить трубку.

- Ты, погоди, трубку швырять, - занервничал Марат, - повтори, что нужно передать Лёнчику.

- Кулинар назначил встречу у памятника сегодня в ноль.

- Ты о главном забыл, - продолжил Марат, - Лёнчик должен прийти один и без хвоста. В противном случае встреча не состоится и он останется без очень больших денег.