Исповедь наемного убийцы.

Вместо предисловия.

С этим человеком судьба свела меня в Севастополе в прошлом году. Хотя называть судьбой плюгавенького коротышку с унизительной кличкой Прыщ, мне думается, не совсем уместно. Мужичишка на сто процентов соответствовал своей кличке. Был некрасив, неопрятен и к тому же туповат. Журналист, который вывел меня на это человеческое недоразумение утверждал, что Прыщ одно время был приближен к самому севастопольскому Папе – господину Поданеву и даже некоторое время, якобы, жил на его даче. А меня в то время очень интересовала судьба лидера расстрелянной Христианско-Либеральной партии. Много тайн оставила его смерть.

Плюгавый о Поданеве говорил неохотно. Он даже ни разу не произнес вслух фамилию Папы. Создавалось впечатление, что Прыщ опасался покойника больше, чем живых бандитов. А однажды заявил мне: «У Папы длинные руки, неугодных людей он достанет и из гроба. О нем нельзя говорить плохо. Если хочешь, я познакомлю тебя с одним авторитетом, о котором не знают менты. Он согласился рассказать о своей жизни писателю, но не журналисту. Только учти, человек он конкретный, за его плечами две войны и десятки трупов. Если разговор не сложится – он может и порешить собеседника».

Я предполагал, что общение с Прыщом закончится чем – то подобным. Но в ту минуту к встрече с наемным убийцей был не готов. Заметив мою нерешительность, Прыщ отставил в сторону недопитый бокал пива и направился к выходу. В двух кварталах от пивнушки нас ожидали разбитые белые «Жигули» с заляпанными грязью номерами.

От Корабельной стороны до места встречи мы ехали минут тридцать. Причем Прыщ, усадив меня на переднее сидение, заставил натянуть на глаза черную лыжную шапочку.

- Я везу тебя к человеку, на счету которого с десяток трупов. Если вернёшься живым, станешь писать, давать интервью своим коллегам, - пояснил Прыщ, - менты, наверняка, подошлют стукачей, а ты не знаешь даже района, где состоялась встреча.

«Но есть еще и Прыщ, - подумал я, - из которого при желании можно выбить любую информацию», - однако вслух говорить об этом не рискнул, чтоб не подталкивать к ненужным размышлениям плюгавого спутника.

Привез он меня в какой – то дачный поселок, а может и в заброшенную деревню. В покосившейся избе за грубо сколоченным деревянным столом сидел невысокого роста мужчина в клетчатой байковой рубахе, вышедшей из моды еще во времена социализма. Перед ним стояла початая бутылка водки и солдатская алюминиевая кружка. Электричества в доме не было, комнату освещали две церковные свечи.

- Садись, книгописатель, - указал хозяин на колченогий табурет у стола, - разговор будет долгий. Я попытался запомнить собеседника. Тонкие черты лица, сломанный «боксерский» нос, но главное, что бросалось в глаза, болезненная бледность кожи и вздувшиеся на руках и шее синие вены. Мужик напоминал мумию египетского фараона. Внешний облик его говорил, что передо мной сидит тяжелобольной человек.

«У него либо язва, либо рак желудка», - пронеслось в голове. В свое время мне доводилось наблюдать немало подобных больных.

- Ты правильно поставил диагноз, - словно прочитал мои мысли мужчина, - у меня рак желудка. Жизни осталось недели на две, поэтому я и пригласил тебя на исповедь.

- Я, вообще – то, не священник, а вы, не похожи на умирающего, - попытался я соблюсти приличия.

- Не надо врать в глаза! – Резко оборвал собеседник. - Я же видел, как ты ставил диагноз. Прошлое выдает тебя с головой. Ты ж начинал лепилой в психушке, добивал таких, как я уколами и таблетками.

Мужчина тяжело закашлялся, потом успокоившись, продолжил: «Я хочу рассказать о своей жизни. Это очень поучительная история. Дай слово, что напишешь правду обо мне».

- Я для этого пришел к вам. Прыщ, правда, забыл нас познакомить, но я предполагаю…

- Имя мое знать ни к чему. Ты тоже живешь под чужой личиной. В своей книге зови меня старлеем Федотовым.

- Человек из песни, - усмехнулся я.

- Почему бы и нет!? Наемный убийца группы «Крестовый туз» весьма похож на меня, - повысил голос собеседник.

Теперь мне стала понятна канва дальнейшего разговора. Если этот тип действительно убийца, то полночи он будет вещать о своем героическом прошлом, о трагических обстоятельствах, подонках – командирах. Заниматься подобным маразмом у меня не было никакого желания, и я решил пойти ва-банк.

- Если вы тот, за кого себя выдаете, - то предъявите доказательства. Пока, что я вижу перед собой тяжелобольного человека, а не «наемного убийцу».

- Которого, можно будет вырубить одним ударом, - продолжил мою фразу мужчина. Он умел читать чужие мысли, - но у меня есть неотразимый аргумент, против которого ты не устоишь. Мужчина выхватил из-за пояса пистолет «ТТ» и направил в мою сторону.

Я больше не стал испытывать судьбу и мы проговорили с ним до шести утра. Это была исповедь, жуткая кровавая исповедь наемного убийцы. Он в деталях рассказывал о том, как и кто расстреливали поданевскую христианско-либеральную партию и шевьевскую - партию экономического возрождения Крыма, об убийстве вице – премьера крымского Правительства Сафонцева и редактора газеты «Слава Севастополя»…

- Я случайно прочел твою книгу о «журналисте – убийце», - услышав первый петушиный крик, подвел черту ночному разговору Федотов, - я знал людоеда Шалина с которым ты беседовал в камере смертников. Все, что написано в книге – правда и это очень важно, но для меня стало открытием, что даже о таких людях можно писать без издевок и обидных ярлыков. Поэтому я и решился на исповедь писателю, а не попу. Священники грехов моих мне не простят. А ты, ты поймешь меня и не осудишь. Но есть одна просьба. То о чем я сегодня рассказал, должно увидеть свет после моей смерти и, назови этот роман просто и понятно: «Старлей Федотов снова на работе». Пять дней назад меня отыскал в Севастополе Прыщ и сказал, что снайпера больше нет и я могу сдавать в типографию рукопись новой книги.

- Его зарыли в землю в черном полиэтиленовом мешке, как последнего бомжа без гроба и вместо фамилии на могиле стоит табличка с номером «666». Так совпало по кладбищенским учетам… Вот и вся предыстория романа о наемном убийце, который я назвал по просьбе главного героя «Старлей Федотов снова на работе».

Деревянную табличку с «ЧИСЛОМ ЗВЕРЯ» я видел своими глазами на одном из севастопольских кладбищ. Прыщ утверждал, что именно там захоронен мой ночной собеседник.

Но перед тем, как начать повествование о недавнем прошлом крымской земли, автор вынужден предупредить читателей о том, что:

«СОБЫТИЯ, ОПИСАННЫЕ В КНИГЕ, МЕСТО ДЕЙСТВИЯ, ФАМИЛИИ, КЛИЧКИ И ИМЕНА ПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ ИЗМЕНЕНЫ. ЛЮБЫЕ СОВПАДЕНИЯ С НАСТОЯЩИМИ ЖУЛИКАМИ, ВОРАМИ И КАЗНОКРАДАМИ СЛУЧАЙНЫ. ГРАЖДАН, ВДРУГ УЗНАВШИХ СЕБЯ В ЛИТЕРАТУРНЫХ ГЕРОЯХ, АВТОР ПРОСИТ НЕ СУЕТИТЬСЯ И НЕ ЗАГРУЖАТЬ СУДЫ СВОИМИ ЖАЛОБАМИ О ЗАЩИТЕ ЧЕСТИ И ДОСТОИНСТВА, А ТАКЖЕ ДЕЛОВОЙ РЕПУТАЦИИ. НЕ ПРО ВАС ПИСАНО, ГОСПОДА!»

МАРК АГАТОВ.

г. СЕВАСТОПОЛЬ.

Декабрь 2001 год.