Фото. Что показал фотохудожник Юрий Теслев немцам из Германии в Инкермане? Экскурсия по Крыму.
Живем разнообразно. Вчера, например, мотались с немецкими друзьями в Севастополь. Как было по дороге не заглянуть в Инкерман? Пошли в пещерный монастырь святого Климента. На пороге встречает охрана, приводящая курортников в надлежащий вид. Женщинам надевают юбки и платки. Мы не против, понимаем: в каждом монастыре – свой устав. Но дух наживы забрался и в святые обители. Хочешь снимать – плати. Я спрятался за колонну и сделал один снимок. Предательски выдал щелчок. (Надо бы отключить звук затвора в фотоаппарате, да не знаю где). Тут же явилась смотрительница с укоризной: «Милок, тут снимать запрещено». - У меня есть разрешение, - отвечаю. - От Климентия!- Женщина оказалась без чувства юмора: «У нас сейчас другой настоятель, - говорит». - А у меня разрешение с печатью, - выкидываю очередной козырь. - Пойду, доложу, – сказала служительница и будто растворилась в лабиринте каменной горы. Я не стал дожидаться развязки и увел гостей от греха подальше, чтобы показать нечто более интересное, что лет десять назад случайно открыл сам. Я повел их вокруг скалы, испещренной рукотворными пещерками. Всегда вожу сюда друзей, потому, что некогда испытал тут незабываемое чувство первооткрывателя. Огибая скалу, наткнулся на ворота фантастических размеров. Двадцатиметровый разрез вел сквозь скалу к огромному пустырю, окруженному крепостными стенами. Да, это действительно крепость, выточенная из цельного камня. Мало того, в скале проточены многочисленные штольни. И что в них хранится – одному богу известно.
Живем разнообразно. Вчера, например, мотались с немецкими друзьями в Севастополь. Как было по дороге не заглянуть в Инкерман? Пошли в пещерный монастырь святого Климента. На пороге встречает охрана, приводящая курортников в надлежащий вид. Женщинам надевают юбки и платки. Мы не против, понимаем: в каждом монастыре – свой устав. Но дух наживы забрался и в святые обители. Хочешь снимать – плати. Я спрятался за колонну и сделал один снимок. Предательски выдал щелчок. (Надо бы отключить звук затвора в фотоаппарате, да не знаю где). Тут же явилась смотрительница с укоризной: «Милок, тут снимать запрещено». - У меня есть разрешение, - отвечаю. - От Климентия!- Женщина оказалась без чувства юмора: «У нас сейчас другой настоятель, - говорит». - А у меня разрешение с печатью, - выкидываю очередной козырь. - Пойду, доложу, – сказала служительница и будто растворилась в лабиринте каменной горы. Я не стал дожидаться развязки и увел гостей от греха подальше, чтобы показать нечто более интересное, что лет десять назад случайно открыл сам. Я повел их вокруг скалы, испещренной рукотворными пещерками. Всегда вожу сюда друзей, потому, что некогда испытал тут незабываемое чувство первооткрывателя. Огибая скалу, наткнулся на ворота фантастических размеров. Двадцатиметровый разрез вел сквозь скалу к огромному пустырю, окруженному крепостными стенами. Да, это действительно крепость, выточенная из цельного камня. Мало того, в скале проточены многочисленные штольни. И что в них хранится – одному богу известно.
Посреди крепости - красивое искусственное озеро. Когда нашел эту дикую красоту, здесь было пустынно и от того жутковато. Я пробирался среди возвышающихся скал в абсолютно глухом и безлюдном месте, в котором кричи не кричи – кроме эха никто не отзовется.
Сейчас тут была иная картина. Рыбаки в изумрудном озере ловили карпов, московские студенты-геологи со своими неизменными молоточками важно стучали по камушкам, местные коровы щипали акацию.
Короче, завершили мы экскурсию с непривычной стороны. Раздев женщин, понес возвращать юбки строгому охраннику.
- Это откуда? – поразился он.
Не удобно было отвечать: «От верблюда» и я сказал:
– Да вот, принес в дар монастырю. Мне показалось, что у вас этого добра маловато.
Святой Климентий подтолкнул на эксперимент. Когда я говорил, что у меня есть разрешение с печатью, имел ввиду международное журналистское удостоверение, дающее право на бесплатное посещение музеев и, естественно, съемку. Эта красная книжица с золотым тиснением на обложке „PRESSA” открывала двери в музеях Львова, Праги, Берлина, Бремена, Парижа, в России и, совсем недавно, в Израиле, экономя немалые деньги.
Для чего и почему это делается? Да потому, что от журналистского племени многое зависит. Они, как пчелы, переносящие пыльцу. Прогони пчел и останешься без урожая.
Обидь журналиста, и он про тебя такое напишет, что тысячу раз пожалеешь. А не будь скрягой и обернется это прибылью.
В Херсонесе меня пропустили за ограду без проблем. В знаменитой Панораме были еще гостеприимнее, сказали: «Пожалуйста, проходите». Не покорилась лишь Сапун-гора. Тамошние тети стояли насмерть, как солдаты, защищавшие некогда эту гору.
- Ничего не знаем, по-английски читать не обучены, и вообще - не положено! – причитали они, окружив меня со всех сторон, и для верности притащили ксерокопию приказа директора, где тот милостиво разрешал посещать диораму инвалидам с детства до девяти лет.
- Теперь вот только до семи лет, - спешно поправила приказ директора пышная дама.
- Ну, скажите хоть вашу фамилию? - попросил я. - Читателям любопытно знать имена героев.
Но хранительница материальных интересов диорамы молчала, как Зоя Космодемьянская.
А я, чтобы выпустить из себя накопившийся пар, загнул в ярости попавшийся под горячую руку якорь. Вот и весь сказ.
Сейчас тут была иная картина. Рыбаки в изумрудном озере ловили карпов, московские студенты-геологи со своими неизменными молоточками важно стучали по камушкам, местные коровы щипали акацию.
Короче, завершили мы экскурсию с непривычной стороны. Раздев женщин, понес возвращать юбки строгому охраннику.
- Это откуда? – поразился он.
Не удобно было отвечать: «От верблюда» и я сказал:
– Да вот, принес в дар монастырю. Мне показалось, что у вас этого добра маловато.
Святой Климентий подтолкнул на эксперимент. Когда я говорил, что у меня есть разрешение с печатью, имел ввиду международное журналистское удостоверение, дающее право на бесплатное посещение музеев и, естественно, съемку. Эта красная книжица с золотым тиснением на обложке „PRESSA” открывала двери в музеях Львова, Праги, Берлина, Бремена, Парижа, в России и, совсем недавно, в Израиле, экономя немалые деньги.
Для чего и почему это делается? Да потому, что от журналистского племени многое зависит. Они, как пчелы, переносящие пыльцу. Прогони пчел и останешься без урожая.
Обидь журналиста, и он про тебя такое напишет, что тысячу раз пожалеешь. А не будь скрягой и обернется это прибылью.
В Херсонесе меня пропустили за ограду без проблем. В знаменитой Панораме были еще гостеприимнее, сказали: «Пожалуйста, проходите». Не покорилась лишь Сапун-гора. Тамошние тети стояли насмерть, как солдаты, защищавшие некогда эту гору.
- Ничего не знаем, по-английски читать не обучены, и вообще - не положено! – причитали они, окружив меня со всех сторон, и для верности притащили ксерокопию приказа директора, где тот милостиво разрешал посещать диораму инвалидам с детства до девяти лет.
- Теперь вот только до семи лет, - спешно поправила приказ директора пышная дама.
- Ну, скажите хоть вашу фамилию? - попросил я. - Читателям любопытно знать имена героев.
Но хранительница материальных интересов диорамы молчала, как Зоя Космодемьянская.
А я, чтобы выпустить из себя накопившийся пар, загнул в ярости попавшийся под горячую руку якорь. Вот и весь сказ.
Фото и текст Юрия Теслева. Евпатория.
Крым. Евпатория. Севастополь. Инкерман. Юрий Теслев. Монастырь святого Климента.
| Комментарии |
|
Powered by !JoomlaComment 3.25