«Новый регион» захватил «Евпаторийскую здравницу» вместе с депутатами-рейдерами, «Беркутом» и частным охранным предприятием, а на соседнем столбе повесился воробей!
«Редакцию газеты «Евпаторийская здравница» захватили несколько депутатов Евпаторийского городского совета во главе с Владимиром Заскокой. В данный момент в помещении редакции коммунальщики при поддержке частной охранной структуры и «Беркута» срезают замки и вскрывают сейф. Бывший главред газеты Нина Щербакова при поддержке шести журналистов закрылась на совещание, а остальные сотрудники издания, выбравшие в соответствии с уставом нового редактора, проводят импровизированную забастовку под стенами редакции», - читаю в новостях очередную евпаторийскую страшилку. И к ней список депутатов – рейдеров. А дальше в тексте про газету, подписанную сразу двумя редакторами, про расколовшийся коллектив. Через полчаса – пошли телефонные звонки от коллег-журналистов: «Что там у вас случилось? Это покушение на свободу слова?». А я думаю, как объяснить коллегам, что в «Евпаторийской здравнице» таким образом, выбирают редактора газеты. С криками, скандалами, обвинениями в нарушении законов, сокрытие доходов. Через запятую можно продолжить дежавю. И нынешние депутаты здесь не при делах. Пять лет назад точно также избирали на должность редактора Нину Щербакову. И вот повтор, перезагрузка. От выборов начальника для 17-ти подчиненных шум на весь мир. В прокуратуре ломают голову, как объяснить господам-журналистам, кто из них прав, а кто нет. Милиция берет объяснения у участников и свидетелей. А я отвечаю Валентину Щербинину «за выборы в дурдоме».
«Редакцию газеты «Евпаторийская здравница» захватили несколько депутатов Евпаторийского городского совета во главе с Владимиром Заскокой. В данный момент в помещении редакции коммунальщики при поддержке частной охранной структуры и «Беркута» срезают замки и вскрывают сейф. Бывший главред газеты Нина Щербакова при поддержке шести журналистов закрылась на совещание, а остальные сотрудники издания, выбравшие в соответствии с уставом нового редактора, проводят импровизированную забастовку под стенами редакции», - читаю в новостях очередную евпаторийскую страшилку. И к ней список депутатов – рейдеров. А дальше в тексте про газету, подписанную сразу двумя редакторами, про расколовшийся коллектив. Через полчаса – пошли телефонные звонки от коллег-журналистов: «Что там у вас случилось? Это покушение на свободу слова?». А я думаю, как объяснить коллегам, что в «Евпаторийской здравнице» таким образом, выбирают редактора газеты. С криками, скандалами, обвинениями в нарушении законов, сокрытие доходов. Через запятую можно продолжить дежавю. И нынешние депутаты здесь не при делах. Пять лет назад точно также избирали на должность редактора Нину Щербакову. И вот повтор, перезагрузка. От выборов начальника для 17-ти подчиненных шум на весь мир. В прокуратуре ломают голову, как объяснить господам-журналистам, кто из них прав, а кто нет. Милиция берет объяснения у участников и свидетелей. А я отвечаю Валентину Щербинину «за выборы в дурдоме». И никуда не денешься, надо ответить. Когда – то давно Валентин Щербинин был тем журналистом, кто учил меня, школьника, писать заметки для «Евпаторийской здравницы». И вот, обиделся на меня из-за того, что я сравнил выборы редактора «Евпаторийской здравницы» с выборами в дурдоме. Но, это так, по-мелочам. А есть претензия и покруче. Я написал о том, что Нину Щербакову в минувшую пятницу лишили свободы. Напомню, тем, кто не читал пару строк для протокола: «Редактор газеты «Евпаторийская здравница» Нина Щербакова оказалась не по своей воле запертой за железной дверью. Милиция и МЧС вчера спасали Нину Щербакову от «коллег-террористов».
И вопрос в лоб: «А ты то, откуда знаешь? Ведь, тебя не было внутри!». И никуда не попрешь. Не было меня за железной дверью, когда Нину Щербакову посчитали участницей отчетно-выборного собрания, на котором ее же и отстранили от должности за все хорошее.
Я был по другую сторону закрытой на ключ железной двери. Ничего не видел и ничего не слышал! И мои крики: «Именем короля, откройте!» не в счет, господа. Ну, это ж не серьезно, какой король, кому открывать, когда в самом разгаре всенародная битва за кресло.
Так, что прав Валентин Щербинин. Никакой я не свидетель и не мне судить теперь, кто в «Евпаторийской здравнице» настоящий редактор, а кто фальшивый.
И что самое интересное, я и не пытаюсь вынести свой вердикт. Господа, а может, вы там сами разберетесь, кто у вас главный, и кто главнее.
Вот, написал и подумал, опять захотел побыть над схваткой. Но над схваткой не получается, потому что ты тут же становишься врагом, а не другом и своим, и чужим. Три дня не могу встретиться с секретарем горсовета Анжелой Николаенко. Ну, не принимает она депутата горсовета, который пытается помирить непримиримых и склеить то, что разбито. Да и с другой стороны – обвинения в государственной измене, потому что я не поддержал, открыто, а написал правду про закрытую дверь редакции. Вот, другой, который был за дверью, про закрытую дверь даже не упомянул, потому что он работает на результат, а я хочу быть над схваткой в белом.
А тут еще мужик из дурдома с одним зубом во рту о прошлом, с надрывом, у памятника виноделу. Я стоял с депутатами, наблюдал за процессом, и тут однозубый борец за правду подкатил с разговором. В советское время он был в особом списке социально-опасных и накануне красного дня календаря его забирали в психбольницу, чтобы не бросал листовок в толпе с воззваниями разными.
-А ты помнишь санитара Ивана, из первого отделения для буйных, - неожиданно ударился в воспоминания однозубый. – Так, вот он, если в палате возникала драка, никогда не выяснял кто первым начал. Он, душил удавкой обоих, по – справедливости. Потому что оба виноваты. А первый раз в дурку я попал из-за того, что написал в ЦК КПСС про воробья, который повесился на соседнем столбе.
- И причем тут воробей? - стал уточнять я у того, кого душили по-справедливости.
- А мне за воробья – простую форму шизофрении в СССР прилепили, а на Украине признали здоровым на все сто. А ты ответь теперь, кто из них прав и что делать?
- И я стал объяснять, тому, кого признали нормальным, что жить надо дружно. И если б была моя воля, то редактором я бы назначил коммуниста Владимира Чебукина, который сейчас официальный заместитель Щербаковой. А потом бы предложил 18-ти кого-нибудь третьего. Потому что ни один и ни другой уже не склеит коллектив, не нацелит, и не укажет путь к зияющим капиталистическим высотам.
- А Чебукина ты по блату на редакторское место метишь, потому что он был командиром оперативного комсомольского отряда, а ты в то время группу по борьбе с наркотиками возглавлял, - недовольно покачал головой однозубый и сгинул.
А потом на двери одного из кабинетов мне показали отпечатанный приказ о выговарах тем, кто бастовал в понедельник с подписью, но без печати.
Я перечитал первые строчки: «Новый регион» захватил «Евпаторийскую здравницу» вместе с депутатами-рейдерами, «Беркутом» и частным охранным предприятием, а на соседнем столбе повесился воробей!».
И на этом поставил многоточие, и слова: «продолжение следует».
И заметьте, никаких выборов в дурдоме! А однозубый - не в счет. Его официально признали нормальным. И он имеет право задавать вопросы и писать всякую чушь в Сети, на заборе и где-то еще, потому что в стране отменили простую форму шизофрении. Да и санитар Иван со своей справедливостью и удавкой на шее уже давно на пенсии.
Марк Пурим.
Свидетель.
Фото Марка Агатова. Евпатория.
Крым. Евпатория. «Евпаторийская здравница». Владимир Заскока. Виктор Шелест. Нина Щербакова. Валентин Щербинин.
И вопрос в лоб: «А ты то, откуда знаешь? Ведь, тебя не было внутри!». И никуда не попрешь. Не было меня за железной дверью, когда Нину Щербакову посчитали участницей отчетно-выборного собрания, на котором ее же и отстранили от должности за все хорошее.
Я был по другую сторону закрытой на ключ железной двери. Ничего не видел и ничего не слышал! И мои крики: «Именем короля, откройте!» не в счет, господа. Ну, это ж не серьезно, какой король, кому открывать, когда в самом разгаре всенародная битва за кресло.
Так, что прав Валентин Щербинин. Никакой я не свидетель и не мне судить теперь, кто в «Евпаторийской здравнице» настоящий редактор, а кто фальшивый.
И что самое интересное, я и не пытаюсь вынести свой вердикт. Господа, а может, вы там сами разберетесь, кто у вас главный, и кто главнее.
Вот, написал и подумал, опять захотел побыть над схваткой. Но над схваткой не получается, потому что ты тут же становишься врагом, а не другом и своим, и чужим. Три дня не могу встретиться с секретарем горсовета Анжелой Николаенко. Ну, не принимает она депутата горсовета, который пытается помирить непримиримых и склеить то, что разбито. Да и с другой стороны – обвинения в государственной измене, потому что я не поддержал, открыто, а написал правду про закрытую дверь редакции. Вот, другой, который был за дверью, про закрытую дверь даже не упомянул, потому что он работает на результат, а я хочу быть над схваткой в белом.
А тут еще мужик из дурдома с одним зубом во рту о прошлом, с надрывом, у памятника виноделу. Я стоял с депутатами, наблюдал за процессом, и тут однозубый борец за правду подкатил с разговором. В советское время он был в особом списке социально-опасных и накануне красного дня календаря его забирали в психбольницу, чтобы не бросал листовок в толпе с воззваниями разными.
-А ты помнишь санитара Ивана, из первого отделения для буйных, - неожиданно ударился в воспоминания однозубый. – Так, вот он, если в палате возникала драка, никогда не выяснял кто первым начал. Он, душил удавкой обоих, по – справедливости. Потому что оба виноваты. А первый раз в дурку я попал из-за того, что написал в ЦК КПСС про воробья, который повесился на соседнем столбе.
- И причем тут воробей? - стал уточнять я у того, кого душили по-справедливости.
- А мне за воробья – простую форму шизофрении в СССР прилепили, а на Украине признали здоровым на все сто. А ты ответь теперь, кто из них прав и что делать?
- И я стал объяснять, тому, кого признали нормальным, что жить надо дружно. И если б была моя воля, то редактором я бы назначил коммуниста Владимира Чебукина, который сейчас официальный заместитель Щербаковой. А потом бы предложил 18-ти кого-нибудь третьего. Потому что ни один и ни другой уже не склеит коллектив, не нацелит, и не укажет путь к зияющим капиталистическим высотам.
- А Чебукина ты по блату на редакторское место метишь, потому что он был командиром оперативного комсомольского отряда, а ты в то время группу по борьбе с наркотиками возглавлял, - недовольно покачал головой однозубый и сгинул.
А потом на двери одного из кабинетов мне показали отпечатанный приказ о выговарах тем, кто бастовал в понедельник с подписью, но без печати.
Я перечитал первые строчки: «Новый регион» захватил «Евпаторийскую здравницу» вместе с депутатами-рейдерами, «Беркутом» и частным охранным предприятием, а на соседнем столбе повесился воробей!».
И на этом поставил многоточие, и слова: «продолжение следует».
И заметьте, никаких выборов в дурдоме! А однозубый - не в счет. Его официально признали нормальным. И он имеет право задавать вопросы и писать всякую чушь в Сети, на заборе и где-то еще, потому что в стране отменили простую форму шизофрении. Да и санитар Иван со своей справедливостью и удавкой на шее уже давно на пенсии.
Марк Пурим.
Свидетель.
Фото Марка Агатова. Евпатория.
Крым. Евпатория. «Евпаторийская здравница». Владимир Заскока. Виктор Шелест. Нина Щербакова. Валентин Щербинин.
| Комментарии |
|
Powered by !JoomlaComment 3.25