Я продолжаю свое путешествие в прошлую жизнь. Было у меня и третье интервью с великим русским писателем Владиславом Бахревским. Разговор этот состоялся накануне его семидесятилетия. Обозначил я его тогда весьма странным заголовком «Неюбилейный разговор с писателем Владиславом Бахревским».  Хотя на самом деле оно было привязано к юбилею.  Семьдесят лет - это время, когда подводят итоги,  гремят фанфары и юбиляру преподносят подарки и звания. Но юбилея известного русского советского писателя, автора доброй сотни книг в Крыму не заметили. И это притом, что большую часть своих произведений Владислав Бахревский написал в Евпатории. Здесь же   долгие годы  Владислав Анатольевич руководил городским литературным объединением, а его ученики стали профессиональными писателями. И даже после отъезда в Россию, он не расстается с Евпаторией, каждое лето приезжает сюда, пишет новые книги, редактирует журнал «Брега Тавриды» и встречается со своими учениками.

- Твой народ находится на грани исчезновения. Через десять – пятнадцать лет не останется стариков, которые еще помнят легенды, сказки, истории крымчаков. И все это навсегда исчезнет. Надо писать книгу о крымчаках, а журналистские расследования и детективы от тебя никуда не уйдут.

Я прислушался к совету своего наставника и стал собирать материалы для новой книги, записывая бесхитростные рассказы моих земляков. Воспоминания ветеранов о военном лихолетье, массовых расстрелах и чудом выживших людях не самая легкая  тема для писателя. К тому же эту книгу будет весьма сложно издать на Украине, где президент и его окружение всеми правдами и неправдами пытаются реабилитировать фашистских холуев, полицаев и изменников Родины. Жертвы фашистского режима в «незалежной державе» сегодня мало кого интересуют. Владислав Анатольевич пообещал первые главы этой книги опубликовать в   журнале «Брега Тавриды», а я, включив диктофон, стал записывать «юбилейное интервью» писателя.

- Для меня этот год ничем не отличался от других. В Евпатории я написал  за этот месяц маленькую повесть «Детство и отрочество Патриарха Тихона».
 Некоторые накануне юбилеев очень суетятся, чтобы получить  правительственные награды… Потом юбиляру что-то дарят, говорят какие-то слова в очередь,  это всюду одинаково. К большим людям приходят министры, какие-то певцы,  поменьше – чиновники поменьше рангом - местные,  так сказать, люди.

- Я уже в том возрасте, когда трудно чем-то удивить. Хотя я все свои книги   пишу здесь в Евпатории. Значит у них  там свои авторитеты.

- Второстепенного в жизни ничего не бывает. В одном  моем стихотворении,  есть строчка -   мгновения живы всем. Есть период,  когда мгновения становятся очень дорогими, очень грустными. Все это твое богатство. Скажем,  конечно, мог бы я не заниматься переводами туркменских и киргизских писателей, на которые  потратил немало времени, но зато я великолепно знаю Туркмению, Киргизию.  Средняя Азия для понимания мирового процесса жизни очень важна. Также можно говорить о Прибалтике,  которой я занимался, а написал всего несколько очерков.

- Писатель бывает разный. Разным берут: кто материалом, кто-то завлекательностью или  нарочитым падением. Для меня самое главное - СЛОВО. СЛОВО - Бог. Словом создан мир.  Для меня не важно то, что я написал и о чем писал.  Меня интересовало только слово.
Я никогда не писал никаких сюжетов. Ну, во-первых, если брать исторические книги, то там сама история дает сюжет, если брать  современное произведение, там  главное характер. И потом, особенность моих исторических книг: я пишу не героев. Я пишу  книгу не о Никоне, о царе, я пишу время. А время это масса людей, масса событий  и я пытаюсь быть по ученому точным. Мои книжки можно вполне серьезно изучать.

- Они меня все ведут и пусть ведут.

- Все пишут о себе, свою биографию. Я считаю, чем раньше освободится  писатель от своей биографии, тем лучше, тогда он пойдет  вдаль свободного романа и  тех задач, которые он перед собой ставит. Но прежде он должен освободиться от своей биографии, в то же время  весь его опыт должен войти в  произведения. Писатель должен описать свою биографию, а потом отойти от нее.

- Дома и здесь у меня  режим работы один: сажусь  за письменный стол до обеда. Раньше я писал и во второй половине дня. Сейчас я это не делаю. Для меня писательство большой выброс энергии  и если этого состояния нет, я не могу сесть и написать новую главу. Чтобы книга не получилась  монотонной и скучной, я перехожу к другим произведениям, а раньше одновременно  писал по нескольку вещей. И сейчас этим делом занимаюсь. Потому что надо что-то закончить. Вот, закончил я книгу о Тихоне и очень рад. Теперь надо и другие книги писать.  И еще скажу, раньше,  когда я писал большие романы,  я находился под этими огромными глыбами. И чтобы стряхнуть с себя этот груз - праздник делал и писал какую-нибудь сказку к своему дню рождению. И вот так, в результате я стал сказочником.

Бывает когда случается какой-то перерыв, поездка тогда трудно войти в это состояние, но с другой стороны у тебя свежесть появляется,  ты немножко чего-то теряешь, с одной стороны, тут все было выстроено, и вдруг по-другому видишь свое произведение.

Когда я написал весь 17 век, и там делать уже вроде было и нечего, я взял и написал пьесу по своим произведениям.  О царе Федоре Алексеевиче. Я не знаю, поставить  это безумно сложно, но как чтение. Это для меня родное. Я прожил  35 лет в 17  веке и поэтому вернуться туда -  все равно, что войти в родной дом, а когда я начинаю писать о 19 веке, то надо по-другому жить. Наверное, трудно писать о современном мире.

- Сказки  рождаются непросто, но даже если и напишешь хорошую сказку, то сейчас ее очень трудно издать даже в России. В 1990 году в «Детской литературе» у меня должна была выйти первая книга «Златоборья», изумительно нарисованная Юрием Ивановым. Мне удалось напечатать часть своей сказки в «Пионерской правде», а потом «Детгиз» рухнул. Книжка не вышла. За 16 лет издателя так и не нашлось. То ли от имени моего шарахаются, то ли от русскости моей сказки.

«Златоборье» - мир ожившего русского фольклора, музыка русского слова, все лучшее, что есть в русском народе. От жизни сказка моя не уводит. Она современна по событиям, по проблемам.
Правда, три года назад издательство «Тера» взяло «Златоборье», набрало все четыре книги  (по временам года), но не выпускает.

- Так получилось, что издательство при храме св. мученицы Татианы при МГУ было в последние годы  единственными дверьми, через которые я шел со своими повестями и сказками к детям.
Издал четыре книжечки. «С моего крылечка речка». О том, как дети идут к Богу, как приводят к Богу своих родителей. Как  взрастает на земле хозяин. «Сказки о братцах-ежиках» за месяц выдержали два издания.

- Недавно я  совершенно случайно узнал, что в хрестоматии вхожу. Учебник этот из серии «Свободный ум» Бунеевых. принес домой мой внук. Он закончил третий класс.  Тот учебник, в который я попал,  меня просто ошарашил,  я читал и ругался.

Открывается учебник «свободного ума» стихотворением Юлия Кима «Летучий ковер».  «Лети и глазей» - вот мысль. Не твори, не радуйся могуществу твоей державы. Глазей: «Округа видна, а у дороги ни края, ни дна». Бессмысленно, не по-русски, но весело. А вот авторы хрестоматии. Барды Б. Гребенщиков, А. Макаревич, В. Высоцкий, поэты Генрих Сапгир, Иосиф Бродский, Юнна Мориц, Давид Самойлов, Осип Мандельштам, Саша Черный… А Сергей Есенин представлен лишь двумя юношескими стихотворениями, восьмью строками – Федор Тютчев и Анна Ахматова, шестью – Твардовский.

Проза – сплошное веселье. Семь рассказов В. Драгунского.

На хиханьках и хаханьках великого гражданина нельзя вырастить. Растят циников, зубоскалящих о Родине, о святынях, о предназначении человека.

Глобализация – торжество посредственности. Нужен не человек-творец, а всего лишь потребитель.

- Я опять исполняю долги свои. Я должен написать книгу об Александре  Булатовиче. Он очень известный человек, сделавший несколько географических открытий. Все время готовился написать о нем книжку Офицер генерального штаба, участвовал в боксерском восстании. Интересны были его подвиги. И вдруг он ушел в монахи на Афон. Стал монахом молчальником, а погиб он в 19 году у себя в имении, его убили бандиты. Это одно. Есть у меня книжка, которую  я всегда хотел написать «Супротивный ключ». Это довольно сложная   вещь, я не знаю, как получится.

- Думаю, что нет. Платят, кто как захочет. Выходят стишки – семь стихотворений,  четыре тысячи рублей заплатили, а за огромный роман о «Патриархе Тихоне» я получил восемь тысяч рублей. Для меня главное сейчас, чтобы труд не ушел, а там не голодный и ладно.

-  «Брега Тавриды» я считаю журнал замечательный, хотя и сам делаю, но это все труды Галины Домбровской. Она, конечно,  свято хранит заветы Анатолия Домбровского, своего мужа, и журнал  очень достойный и главное, он имеет достаточно серьезный вес   в Москве, и вообще в России. Потому что мы печатаем в нем лучших российских писателей.

 

-  Это  полный бред. В каждом Союзе по сотне человек, из которых писателей два - три человека.  Я думаю, надо все эти игры  давно кончить и  создать один Союз писателей, где были бы люди достойные, чтобы им помогало государство, и они могли бы работать.

- А кто такой настоящий писатель?

- Он может быть кто угодно, но он должен владеть словом. Если за этим словом стоит Бог, стоит все  человечество,  вся твоя любовь, все твое знание, тогда это художественное. Когда человек очень оригинальный. Когда есть его я. Тут собственно ничего не надо выдумывать. Просто проявить самого себя. Писатель не должен походить на Пушкина, на Достоевского, на Тютчева, на Бродского. Он должен быть самим собой. Вот, если человек сумел это выразить. Пусть даже маленькое понимание мира  - это художественно.

 

Опубликовано на сайте

17 апреля 2008 года 

Комментарии

Добавить новый Поиск

3.25 Copyright (C) 2007 Alain Georgette / Copyright (C) 2006 Frantisek Hliva. All rights reserved."