«Двое из СМЕРША». ПРОДОЛЖЕНИЕ . ШПИОНСКОГО РОМАНА МАРКА АГАТОВА
Москвич из Тамбова
Барский чувствовал, что переборщил с аборигеном.
На этот раз можно было обойтись и без «солнечного сплетения» и резких ударов в голову. Но то, что случилось, уже случилось.
— Мясной фарш назад через мясорубку не прогонишь и в корову не превратишь — сообщил Барский.
— Это ты о чем? — восстановив дыхание после удара в «солнечное сплетение», спросил мужчина.
— Это я о том, что кулаки, в некоторых случаях, важнее философии Канта и знания английского. А теперь, рассказывай, кто ты по жизни и что делаешь в Москве? — продолжил допрос Барский.
— Я коренной, со своей жилплощадью, — задрав к небу глаза, гордо произнес собеседник.
— Врешь, на москвича ты не тянешь. Они говорят по-другому. Букву «а» тянут. С разговорами к посторонним гражданам не лезут. А у тебя акцент из деревни Крюкова. Колись, пока не убил.
— Коренной в нашей семье была тетка моя. Потом она умерла, и я принял наследство. Столичным стал.
— Ты чего, водка «Столичная»? — подколол собеседника Барский.
— Нет. Я не все слова сказал, — подумав, произнес мужчина. — Я по завещанию в квартиру тетки въехал. А тебе, московская прописка не нужна?
— У меня все свое: и прописка, и выписка. Я на Арбате прямо с поезда, книгами торгую. Первый гонорар уже получил. Три книги продал о проститутках. Так, что, приглашаю тебя в ресторан «Прощай молодость», почин обмыть?
— А почин твой на халяву?
— Конечно. Я ж пригласил.
— Думаешь, не пойду? Еще как пойду! Я не завтракал еще, а дома пустой холодильник, но с условием. Ты в живот больше не бей и голову мою оставь в покое, — неожиданно засуетился мужчина. — Где драться-то учился?
— В Крыму, на Приморской улице. Уличным вырос. Если кого убить захочешь, зови. Как говорится, бью два раза. Первый по пустой голове, а второй, по крышке гроба.
— Слышал я этот прикол. Ты что-нибудь посвежее придумай.
— Можно и свеженького подбросить в топку, но по заказу даже попугай не кричит свое: «Попка дурак!». Книгу купи. С автографом отдаю и мы друзья навеки вечные.
— Не катит это. Денег у меня нет. Вчера последние пропил.
— Последние грошики пропивать нельзя. Похмеляться, чем будешь?
— А я еще Рубикон не перешел. Два граненных дерну с утра и как огурчик. К народу с утра иду.
— И что, москвичи угощают?
— Бывает такое, но редко.
— И о чем говорит с тобой улица?
— О разном. Недавно один профессор советовал, как самую красивую бабу в жены взять на три года.
— Это интересно даже мне. Ну-ка давай колись.
— Приезжаю, значит, в штаты и тут же вызываю себе жену из Украины. Любого роста. Если понравится, метр девяносто возьму. Веду в загс, семью восстанавливать. И чтобы не было сомнений у ФБР, брачный контракт составляю для нотариуса. А там всего два пункта: три года живем в одной кровати, любим друг друга, как муж и жена, и, детей она рожает не меньше двух.
— А если невеста возьмет и пошлет тебя? Ты ж не красавец и роста мелкого.
— Не пошлет. В США строго с этим. Не выполнит условия контракта, ФБР ей тут же билет до Одессы купит.
— Почему до Одессы?
— Так случай такой уже был. Дамочка одна оформила фальшивый брак, а с законным мужем и дня не жила. Через три месяца вызвали ее куда надо, билет в руки и лети в свою Одессу.
— Красиво тему подал, — рассмеялся Барский. — Только я тебе не верю. В глаза не смотришь, боишься кого-то? А может, ты и есть тот стукачок из ментовки, которого братва приговорила за осквернение «почетного сектора» на центральном погосте. Имя назови свое и псевдоним.
— Чего это сразу, стукач? Ты меня, что с поличным взял? Я в Москве вообще не при делах и по кладбищам без дела не шастаю.
— Хорошо, скажи мне, как тебя зовут и что ты на Арбате делал?
— Меня зовут Вася. Василий Петрович Капуста.
— Псевдоним?
— Нет у меня псевдонима. Однажды подходили двое, но я их послал. На Арбате стучать ментам себе дороже. Я так и сказал.
— Ладно, поверю, если не врешь. А теперь, скажи, что за форма на мне? — похлопал себя по карманам Барский.
— Не знаю.
— Хреново. Каждый школьник должен знать героев из военной контрразведки. О них еще фильм сняли.
— Так не показывают такие фильмы из-за перестройки. Я про войну все пересмотрел, разное видел, но такой формы у бойцов не было и вообще, если ты военный, то почему без погон?
— Так это же «СМЕРШ», а вот форма у них во время войны была разная. Если ты на флоте служил, морская форма, а если за границей — такая, как у меня.
— А погоны, где! Неужели пропил, — не отставал Капуста.
— Это страшная тайна. Языком чесать будешь, к стенке лично поставлю. Уж больно ты на Бандеру похож.
— Какой я Бандера? Мне соседка Фрося говорила, что я вылитый Адриано Челентано.
— Ты и Челентано?! Не смеши мои тапочки. Он здоровый, крепкий мужик, бабы от него без ума, еще он песни поет любовные. Ты, что тоже поешь?
Нет. Слон на ухо наступил. Но это не важно. Мужик умным должен быть, перспективным и чуть красивее обезьяны.
— Ты считаешь себя умным?
— Конечно. Я первым в американское посольство документы подал на выезд, — расплылся в улыбке Василий. — Американцы сказали, что сами за все заплатят и доллары на первое время дадут, чтоб с голода не сдох.
— Тогда тебе вопросик, как ветерану первой империалистической. Тут по Арбату, говорят, мужик с коробкой от ксерокса ночами бродит, голоса скупает за Горби. Не знаешь, кто такой?
— Мужика с коробкой сам видел. Он из деловых. Речи в бандитские девяностые произносить по телеку будет, но верить ему нельзя. Врет он все и про ваучеры, и про новые деньги. Я сон видел недавно. Оказалось, что этот мужик в конце жизни в Израиле вынырнет, после купания в «Мертвом море», вместе с супругой.
— Это что, предсказание твое или голоса слышал? — Тут же проснулся в Барском фельдшер психбольницы.
— Не знаю, в голову оно само приходит. Диктор говорил, что не повезет ему в конце жизни на Мертвом море.
Гарри Барский хлопнул по плечу собеседника и заявил громко и четко: «По этому поводу угощаю тебя „Крымским портвейном“ и сказочной закуской. Тут есть где-нибудь поблизости приличная забегаловка?».
— Есть, только там приносить и распивать нельзя.
— Кому нельзя, а кому и можно. Это же Москва, Вася. А у меня справка от самого Сербского.
— Ну, если из института психиатрии, тогда пошли. У меня оттуда один знакомый был. Такой же шустрый, как ты.
— И что с ним случилось?
— Хулиганы убили.
— Это ты сейчас сам придумал или местный фольклор всплыл?
— Почему сейчас. Могу на кладбище сводить. Цветочки положить на могилку.
— Стоп! Про кладбище мне сегодня говорить не надо. По самое горло сыт. Ты мне лучше поведай, кто этот Арбат держит?
— Кто его контролирует, не знаю.
— Ты что, на Арбате ни одного бандита не видел?
— Почему не видел. Они общепит трясут и проституток. Ну, а мы уже пришли, «очко».
— Что еще за «очко»?
— «Столовая №21. Пельменная». У них всегда аншлаг. Только сюда приносить и распивать запрещено. И еще, тут полное самообслуживание. С левой стороны заходишь, ставишь поднос на стол, говоришь, «половину» тебе или «полную».
— Чего половину? — не понял Барский.
— Половину порции пельменей. «Полная» — в два раза дороже, для особо прожорливых.
— Погоди, а пельмени с бульоном заказать можно? Жидкого желаю.
— Хоть с грузинской подливой, но я бы это не ел. Пельмени здесь съедобные, а все остальное — для гостей столицы. Если котлеты, то вчерашние, салат, трехдневной свежести.
— Хорошо, салат не берем и котлеты туда же. Я пельмени возьму, а ты место рядом с грузином займи, там два стула свободные.
Дальше Барский действовал строго по плану, который разработал для него Краснов. Загрузив на жирный поднос тарелки с пельменями, гость столицы поднял его над головой и понес по узким дорожкам между столиками. Не доходя трех метров до Васи Капусты, он «поскользнулся» и уронил тарелки на голову его соседа-грузина.
| Комментарии |
|